Свяжи разорванную нить - стр. 26
Дэн искренне любил виноделие – в принципе, и свой личный бизнес – в частности…
Но терпеть не мог рутину и однообразие.
Поэтому всеми текущими вопросами производства занимались надёжные, проверенные годами люди, а Дэн только наведывался время от времени на Наксос, дабы убедиться, что всё идёт как надо.
В остальное же время он поочередно развлекал себя одним из трёх любимых занятий...
Чаще всего Дэн отрывался на всю катушку на материке, перемещаясь по лучшим клубам и ресторанам, в окружении знойных красоток и неумеренного количества спиртного.
Вот сейчас как раз закончился такой развесёлый период в его жизни. Он, наверное, длился бы дольше… Но случилась эта глупая драка, и Дэн загремел за решётку, и пришлось обращаться за помощью к Айдену…
А после этого продолжать загул стало как-то совестно. Друг же всё-таки старался, отмазывал его, штраф заплатил.
Когда Дэну надоедали вечеринки, он впадал в иную крайность – у него начиналась стадия отшельничества. Дионис в полном одиночестве отправлялся путешествовать по самым экзотическим уголкам мира, забираясь в горы Тибета, исследуя горячие источники Исландии или разгуливая по пустынным Фарерским островам.
Когда же тяга к аскетизму и ограждению от мира доходила до предела – Дэн отправлялся сюда, на любимую виллу, и предавался ленивому ничегонеделанию.
Крохотный скалистый островок с красивым названием Диа был для этого идеальным местом. С западного берега этого клочка суши у самого горизонта можно было разглядеть очертания Наксоса. Так что до цивилизации вполне можно было добраться меньше чем за час. А это было удобно.
Но здесь, на Диа, никто больше не проживал и почти никогда не появлялся. Дэн был единственным и полноправным владельцем этих скал, ярко-зелёных клочков соснового леса, небольшого домашнего виноградника, одичавших серебристых оливковых рощ и ещё более одичавшего сада, где благоухало не меньше сотни разнообразных ярких цветов.
А ещё… здесь было море. Оно и понятно – какой остров без моря…
Но для Диониса эти волны – оттенка аквамарина у самого берега, голубого топаза чуть дальше, и насыщенно-сапфирные у самого горизонта – были не просто частью окружающего пейзажа. Море было его другом, персональным лекарем сердца и разума.
Каждый раз он возвращался сюда – потрёпанный, уставший, раздражённый, и уже на следующий день ощущал, как вся эта грязь и муть покидала душу. Море смывало всё лишнее, наносное, чуждое. И Дэн чувствовал себя так, словно заново родился.
Тогда он садился на свой байк и мчался, рассекая ветер, по узким горным тропам, навстречу закату или рассвету – здесь время теряло всякое значение…