Связанный гнев - стр. 24
Щукина, увидев горящую свечу, подошла к столику, чтобы ее погасить, но услышала голос хозяйки:
– Доброе утро, Маруся! Раскинь шторы.
– Как поспала, любезная? – Щукина, послюнявив пальцы, загасила свечу. – Опять с утра меня сердишь.
– Чем, скажи на милость?
– Свечой, матушка! – Щукина отдернула на окнах шторы, впустив свет все еще с предутренней синевой.
– Видать, пасмурно седни?
– Не разглядела, потому носа на волю не высовывала. Рано. Только восьмой час заступил.
Воронова улыбаясь, позвала подругу:
– Поди сюда! – Когда Щукина подошла к кровати, взяла ее за руку. – Ворчунья ты, Маруся!
– Сама посуди, как на тебя не ворчать. Поди, с полуночи читала? Никак не уразумеешь, что всех книжек не перечтешь. Ноне, матушка, кому не лень пишут. Раньше только Пушкин на всю Россию писал. А ноне, не приведи Господь, сколько сочинителей развелось. На Каменном поясу и то свой водится.
– Разве Мамин-Сибиряк не достойный писатель? Горжусь, что лично с ним знакома.
– Я его не охаиваю. Только к слову помянула, что и у нас свой, уральский, водится. Человек он умный и уважаемый.
– Ишь как ловко вывернулась. Поди, не все его сочинения читала?
– А где мне в твоем доме для чтения время взять? Аль не видишь, что задыхаюсь от твоего хозяйства на плечах? К чему завела речь о твоем запойном чтении? Глаза вконец портишь. Позабываешь, что доктор говорил, который раз за три года стекла в очках менял. Чать, не малолеток. Должна понимать, что можно, а что и не дозволено.
– От другого у меня, Маруся, глаза худеют.
– Знаю. Не вздумай их сейчас слезой мыть! Знаю, отчего в твоих глазах немочь.
– Читала сегодня вовсе малость. Больше лежала и думала, отчего от Ксюши письма долго нет.
– Оттого и нет, что не дозволяют ей часто писать.
– Раздумалась о доченьке, а заснув, не погасила свечу. В чем, конечно, виновата.
– Разве порядок? От свечи до пожара недалеко.
– Не серчай, Марусенька.
– Да разве смею на тебя серчать? Скажи лучше, как болесть в ногах ночью донимала?
– Сегодня не шибко.
– Потеряла я начисто покой, как стала ты ногами маяться. Мочили мы их с тобой по делу и без дела во всякой водице, вот теперь твои и корежит болезнь. Мои, видать, крепче твоих выдались, а ведь и их тоже иной раз ломит.
– Влас дома?
– Да ты что? Чуть свет на пруд подался. Своего любимчика – рысака Филина – к бегу учит. Сказывают люди, что на Масленке собирается на гонки записаться. И когда утихомирится мужик! Седой, а все куролесит! Заговорилась с тобой. В столовой станешь чай пить или сюда принести?
– Вместе с тобой напьюсь в столовой. Не слыхала?