Связанные любовью - стр. 33
Вилен не стал подходить. Вместо этого он вдруг рухнул на колени и пополз ко мне, протягивая руки:
– Катя, Катенька, прости меня, жить без тебя не могу, люблю тебя, Катенька, прости…
Я окаменела. Никак такого не ожидала. Он дополз до окна – я смотрела на него сверху и видела слезы в глазах. В голове у меня что-то противно звенело, я вся дрожала. Сделала шаг назад, но Вилен успел подхватить меня – стащил с подоконника и уложил на пол. И все повторилось. И снова я не сопротивлялась. Мне казалось, это не со мной происходит. Не может быть, чтобы со мной. Я словно перестала существовать, растворилась в небытии, в тоскливом оцепенении обреченности. Вилен долго не отпускал меня, целовал, бормотал что-то о любви…
Когда пришла бабушка, я сидела на диване в полной прострации. Посмотрела на нее рассеянным взором и сказала:
– Вернулся Вилен.
Бабушка ахнула, вгляделась в меня, схватила за плечи, встряхнула:
– Катя, он что? Снова?
Я бессильно пожала плечами. Она села рядом и закрыла лицо руками. Не знаю, сколько мы так просидели. Кто-то кашлянул в дверях – это снова был Вилен. Бабушка встала и выпрямилась, надменно подняв голову. Я невольно улыбнулась: бабушка сразу превратилась в серовский портрет Ермоловой, на которую вообще-то была сильно похожа, а сейчас еще и одета во все черное. Репродукция, вырезанная из журнала «Огонек», висела у нас на стене.
– Тетя Аня, – начал Вилен, но бабушка его прервала:
– Для тебя – Анна Иннокентьевна.
– Анна Инно… Иннокентьевна, я хочу жениться на вашей внучке.
– Жениться?! Да она девочка! Школьница!
– Когда школу окончит.
– Как ты мог, Вилен? Как ты мог так с нами поступить? Ты забыл, как мы тебя жалели, как утешали, когда отец ремнем в кровь избивал? Прятали тебя… С уроками помогали… Я думала, ты другой, а ты ничем не лучше отца!
Бабушка не выдержала и заплакала.
– Я виноват, виноват! – закричал Вилен. – Но я люблю Катю!
– Да что ты знаешь о любви, – усталым голосом произнесла бабушка и опустилась на диван. – Катя, подай мне капли.
Я принесла бабушкино лекарство, она выпила. Вилен так и стоял столбом посреди комнаты, беспомощно на нас глядя. Я не понимала, как он мог раньше казаться мне красивым и добрым – вспомнив сцену на полу, я вздрогнула. В этот раз было еще больнее, чем в первый, потому что он озаботился презервативом, но это я после поняла. Я посмотрела Вилену в глаза – его аж пошатнуло от моей ненависти – и сказала:
– Я. Никогда. Не выйду. За тебя. Замуж.
– И что же мне делать?
– Понятия не имею.
Вилен ушел. Через некоторое время заглянул Пава:
– Анна Иннокентьевна, позвольте вас на пару слов.