Святыня - стр. 39

– Ах да, – сказала она мне, – с нас возьмут штраф.

– Конечно, возьмут, – с воодушевлением подхватил я. – Конечно, конечно!

Ричи Колган был так рад нашему приходу, что чуть не сломал мне ногу, пытаясь закрыть дверь перед моим носом.

– Пошел вон, – прошипел он.

– Миленький халатик, – сказал я. – Можно нам войти?

– Нет.

– Что? – переспросила Энджи.

За его спиной в гостиной стояли зажженные свечи и в высоком бокале искрилось недопитое шампанское.

– Это Барри Уайта ты врубил, да? – спросил я.

– Патрик… – сквозь зубы прорычал он.

– Да, точно, – сказал я. – Это «Мне мало всей твоей любви» у тебя из динамиков рвется, Рич.

– Отойди от двери, слышишь? – приказал Ричи.

– Не пересласти, Рич, – отозвалась Энджи, – если хочешь, чтобы мы еще когда-нибудь зашли.

– Открой дверь, Ричард, – сказала Шерилинн, жена Рича.

– Привет, Шерри! – Энджи помахала ей в дверную щель.

– Ричард, – проговорил я.

– Разрази меня гром!

– Не думаю, что это уместно, Рич.

Бросив взгляд вниз, он понял, что халат его распахнут. Он запахнул халат и ткнул меня в бок по почкам, когда я проходил в дверь.

– Сволочь, – шепнул я, поморщившись.

Энджи и Шерилинн обнимались возле кухонной плиты.

– Прости, – сказала Энджи.

– Да ладно уж, – махнула рукой Шерилинн. – Привет, Патрик! Как дела?

– Не любезничай с ним, Шерри, – сказал Ричард.

– Дела отлично… Ты прекрасно выглядишь.

Одетая в красное кимоно, она сделала мне неловкий реверанс, и, как всегда, я почувствовал себя немного ошарашенным и смутился, покраснев, как школьник. Претендующий на звание лучшего газетного журналиста в городе, Ричи Колган был коренаст, с лицом, словно омраченным вечной вечерней тенью, угольно-черная кожа его носила следы слишком многих бессонных ночей, неумеренного потребления кофе и пребывания в кондиционированном помещении. Но Шерилинн – с ее смуглой кожей, светло-серыми глазами, точеными стройными, изящно вылепленными руками и ногами, с ее речью нараспев, навевающей воспоминания о золотистых ямайских закатах, которыми она любовалась каждый день в течение первых десяти лет своей жизни, – была одной из красивейших женщин, виденных мною в жизни.

Она поцеловала меня в щеку, и я ощутил благоухание сирени, шедшее от ее кожи.

– Только, – сказала она, – давай побыстрее.

– Вот те на! – воскликнул я. – А я как раз голоден. У вас найдется что-нибудь в холодильнике, а, ребята?

Когда я потянулся к холодильнику, Ричи обрушился на меня, как снегоочиститель, и, схватив в охапку, понес в столовую.

– Ну что? – спросил я.

– Только посмей сказать, что это важное дело. – Его рука зависла в дюйме от моего лица. – Только посмей, Патрик!