Святыни и древности Турции - стр. 5

Всемирно известный святой и епископ Мир Ликийских Николай отошел ко Господу в 345 г. н. э.; его жизненный путь был тернист и вместил многое: ревностное служение Богу, заступничество за невинно осужденных, исповеднический подвиг в узилищах императора Диоклетиана, участие в Первом Вселенском соборе и содержащиеся в житиях и легендах многочисленные чудеса. Но настал час исполнить долг каждого перед Творцом, и честное тело святителя погребается там, где он провел большую часть своей жизни, – в столице Ликии городе Мирах. Св. Андрей Критский говорил: «Величаю тебя, митрополия Ликийская, ты стяжала пастыря чадолюбивого, ты прияла на голову свою дорогой и нетленный венец. Кто это? Николай, в нуждах предстающий с небесными утешениями, неукоснительный защитник в обидах, великий в чудесах и страшный в явлениях, спасающий невинных от погибели, разрушающий сновидениями неправедные предприятия. Блажен ты из городов, Миры! Ты вмещаешь в недрах столь великого благодетеля». Почти семь с половиной веков пребывало в Мирах тело святителя, пока волею Божией не было перенесено в Италию, о чем речь пойдет чуть позже.

Так что же известно об этом славном своим святителем ликийском городе? Во времена св. Николая Миры – столица Ликии, исторической области в Малой Азии; ныне входит в состав Турецкой Республики. Древнее население Мир было, по-преимуществу, греческое, так как, подобно всем крупным античным малоазийским городам – таким как Эфес, Милет, Пергам и прочим, – Миры возникли как колония во время великой греческой экспансии. Туземный элемент, как правило, частично истреблялся, частично ассимилировался; но доселе вековые камни местных могил несут на себя причудливые начертания букв давно умершего ликийского языка… О свободолюбии ликийцев свидетельствует страшная история их столицы – Ксанфа: когда в VI веке до нашей эры многие малоазиатские города открывали свои ворота персам, ликийцы яростно отбивались от вражеских полчищ; когда стало ясно, что Ксанф падет, его защитники предпочли сжечь себя и город, но не стать рабами, как о том повествует «отец истории» Геродот: «Ликийцы же, когда Гарпаг вступил с войском в долину Ксанфа, вышли ему навстречу и доблестно сражались небольшими отрядами против огромного войска. Потерпев поражение, они были оттеснены в город [Ксанф]. Тогда ликийцы собрали на акрополе жен, детей, имущество и рабов и подожгли акрополь, отдав его в жертву пламени. После этого ксанфии страшными заклятиями обрекли себя на смерть: они бросились на врага и все до единого пали в бою. Ведь среди нынешних жителей Ксанфа, которые выдают себя за ликийцев, большинство – пришельцы, за исключением 80 семей. Эти 80 семей в то время случайно находились в чужом краю и потому избежали этой страшной участи. Так-то Гарпаг овладел Ксанфом. Подобным же образом он захватил и город Кавн, так как большинство кавниев последовали примеру ликийцев». Древняя эпитафия гласит: «Мы превратили наши дома в гробницы, а гробницы – в дома, наши дома разрушены, наши гробницы разорены. Мы уходили в горы и скрывались под землей, мы оставались под водой. Они пришли и нашли нас, сожгли и уничтожили нас. Мы, которые предпочли убить себя, избавляя от позора наших матерей, наших женщин и наших мертвых, мы оставили такой погребальный костер, который не выгорит никогда». Персы так до конца и не смогли овладеть Ликией, и не только они: отчаянное сопротивление встретили родосцы, сирийцы, пергамцы, понтийцы… В эпоху Античности довольно известны были ликийские пираты (не путать с киликийскими, еще более известными) – на них начали жаловаться друг другу еще египетские фараоны и кипрские цари за 1400 лет до н. э. (как пишет выдающаяся исследовательница истории Родоса К.М. Колобова, «ликийцы выступают перед нами еще в Тель-Амарнской переписке как пиратские племена. Аменхотеп III был занят постоянно охраной побережья Дельты от пиратских нападений ликийцев, и в правление Эхнатона царь Алашьи (Кипра) сообщал, что “Lykki” ежегодно опустошают одно поселение за другим в береговой полосе его страны. Ликийских наемников мы встречаем в Египте в правление XXVI династии фараонов»). Так что, к прискорбию, не прав известный английский историк малоазийских городов Джонс, утверждая, что ликийцам был чужд морской грабеж. Да и Плутарх вспоминает о совсем уж незапамятных временах в связи с ликийским пиратством, перетолковывая миф о чудовищной Химере (огнедышащем гибриде льва, козы и змеи) и убившем ее герое Беллерофонте: «К мифам относится то, что, как передают, произошло в Ликии, но эта молва упорно держится. Говорят, что Амисодар, которого ликийцы называют Исаром, привел из ликийской колонии Зелеи пиратские корабли под началом Химара, мужа храброго, но грубого и свирепого. Его корабль имел на носу изображение льва, а на корме – дракона. Много бед он причинял ликийцам, невозможно стало не только выйти в море, но и жить в приморских городах. Наконец его убил Беллерофонт». О свирепом пирате Зеникетисе, принявшем смерть в ликийском Олимпосе, будет рассказано в другой главе, посвященной истории Фаселиса.