Святые с улицы Бримо - стр. 55
– Удивила? Так ты это называешь? Да ты был в ярости! Ты рвал и метал! Вспомни себя в тот день! Или ты уже не помнишь? Ты запер меня в моей комнате! Опять!
– Прости, милая, мне так жаль… прости…
– Я этими извинениями сыта по горло. Мне порой кажется, что ты уже не понимаешь, за что извиняешься.
Селиван взял дочь за руку, но Мария резко вырвала руки.
– Не трогай меня! Прошу! Не надо меня трогать!
– Прости, Маша…
– «Маша»? Как ты меня назвал?
– Ма…
– Ты никогда так меня не называл! Никогда! Только мама меня так называла, но не ты! Хочешь быть на ее похожим?
– Мария…
– Хочешь ее заменить?
– М…
– Этого никогда не будет! Так и знай! Ты совсем не похож на нее! И ты никогда ее для меня не заменишь! Понял?
Она видела в глазах родного отца слезы, но они уже не трогали ее.
– И чего ты опять рыдаешь? Это мне нужно плакать! Мне! Ты постоянно был занят своими политическими делами. Ты – Император Валерии. Я все понимаю! В этом чертовом городе полно проблем, которые нужно решать. Я понимаю! Я сама лично убедилась в этом, когда сбежала из Дворца в первый раз. Но ты мог находить для меня время. Почему сейчас у тебя на меня времени хватает больше, чем на твои прямые обязанности Императора? Почему сейчас ты так якшаешься со мной, чего никогда не делал при маме? Все из-за беременности? Мне надо было забеременеть, чтобы ты обратил на меня внимание, да? Так это делается в семьях? У всех нормальные семьи. У всех! Если ты считаешь, что у нас нормальная семья, то позволь мне тебя разочаровать. Нет! У нас ненормальная семья, если ты считаешь иначе.
Мария больше не могла сдерживать свои слезы. Она закрыла лицо руками и отдалась плачу.
Селиван положил ладонь на ее спину меж лопаток, но Мария тут же потрясла плечами, прогоняя его руку, как назойливую муху.
Она будто говорила ему снова: «Не трогай меня!».
– Я понимаю, что ты считаешь нашу семью ненормальной и странной. Я понимаю, что тебе не хватало моего внимания и общения со мной, когда мама была жива. Доченька, это все…
Неожиданно Мария перестала плакать, чем смогла призвать Селивана к молчанию. Она вытерла лицо от слез тыльной стороной ладони и выпрямилась.
Ее взгляд изменился.
– Я поняла…
Она повернула голову к отцу.
– Я поняла, что ты делаешь.
Она смотрела на него, как на самое ужасное существо на свете.
– Ты возвращаешь мне мои собственные слова и постоянно говоришь, что понимаешь меня, чтобы я не нервничала еще больше… Ты хочешь убедить меня, что понимаешь и слышишь все, что я говорю, а потом… вставляешь что-то свое, чтобы переубедить меня в моих же собственных мыслях!