Святой язычник - стр. 22

– А вот так! – прокричал он задорно и пронзительно, обнажая белую грудь.

Ярко сверкнул на солнце золотой крестик. Славяне ахнули. Не дожидаясь, пока они придут в себя, Острожко затараторил:

– Крестился здесь, в Константинополе, в церкви Святого Полиевкта. Легко проверить. Запись сделана пять лет тому назад.

– Хорошо, хорошо, – согласился табеллион. – Я тебе верю, только вот не пойму, кто тут главный, кто владелец товара.

Владимир попытался что-то сказать, но Острожко снова опередил его:

– Я, я владелец!

– А я думал, что он, – кивнул грек на Великого князя.

– Нет, он всего лишь мой помощник. Я иногда поручаю ему вести кое-какие дела – вот он и лезет по привычке вперед батьки в пекло.

– Так раб он твой или сотоварищ?

– Какой сотоварищ! Холоп! Полный холоп! Обельный холоп!

К этому времени Великий князь окончательно опомнился и решительно шагнул вперед, чтобы положить конец творящемуся безобразию. Но не тут-то было. Добрыня, раньше других раскусивший игру своего советника, уже крепко держал племянника за руку. Владимир рванулся что было сил, но не зря его дядька славился богатырской силой. Добрыня крепко прижал к себе Великого князя и шепнул ему на ухо:

– Погоди, потом разберемся. Пусть уйдут греки.

А табеллион недоверчиво рассматривал пышные одежды Владимира.

– Почему раба своего не крестишь? Он что, иудей?

– Нет, язычник.

– Так в чем дело? Давно пора приобщить его к Богу.

Острожко тяжело вздохнул:

– Не готов он еще. Крепки в нем варварские корни. Вон как злостью налился, когда мы о Христе заговорили. Того и гляди, на нас набросится.

Чиновник с опаской взглянул на перекошенное яростью лицо Владимира и согласно закивал головой:

– Да-да, ты прав! Лучше продолжим осмотр груза.

Несметные сокровища открылись грекам. Они увидели полные сундуки драгоценных камней невероятной красоты. Изделия из яхонта, малахита, янтаря, серебра и золота поражали самое богатое воображение. Глаза разбегались от обилия бус, колтов[3], ожерелий, подвесок и иных всевозможных украшений. А мастерски сделанных резных фигурок и игрушек и вовсе было не счесть. Такой товар из славянских земель еще никогда не привозили. У табеллиона аж дыхание перехватило. Любое из этих украшений стоило целое состояние. Какую же цену им назначить?

– Я не буду этим торговать, – словно прочитав мысли грека, заявил Острожко.

– Зачем же ты их сюда привез?

– Это дар императорской семье от князя Киевского.

Табеллион побледнел и затрясся, как осиновый лист. Он с самого начала заподозрил неладное. Как он сразу не догадался, что перед ним не простой купец?! Тут пахнет большой политикой, где за одно неосторожное слово можно головы лишиться.