Святой Преподобный Сергей Радонежский. Жизнеописание - стр. 16
Посмотрим теперь, как перенесен был благодатный светильник сей из пределов Ростова Великого в пределы незнатного Радонежа, перенесен невидимой рукой Промысла Божьего, руководившего обыкновенными путями дел человеческих.
Глава III
Покорный юноша
Радуйся, яко от младых ногтей последовал еси Христу.
Радуйся, от юности твоея всем сердцем и мыслию Бога возлюбивый.
Радуйся, любви ради Зиждителя твоего земная к земле возвративый.
Радуйся, приобретением ради Христа уметы вся быти вменивый.
Здесь уместно сказать несколько слов о том, в каком состоянии находилась в описываемое нами время Русская земля, чтобы знать, при каких обстоятельствах жили родители Варфоломеевы и среди каких условий воспитывался сам Варфоломей. Раскроем на минуту скорбные страницы родной нашей истории, чтобы яснее видеть, какого великого мужа послал Бог многострадальному отечеству нашему в лице смиренного Своего избранника. На темной картине исторических событий его светлый образ выступает пред нами во всей своей неземной красоте.
Поистине трудные были тогда времена!.. Тяжким бременем лежало иго татарское на плечах русского народа. О том, чтобы сбросить с себя это ненавистное иго, никто не смел и подумать. Князья то и дело ходили в
Орду, то на поклон грозным тогда ханам монгольским, то судиться и тягаться между собой, и сколько благородной крови княжеской пролито в Золотой Орде по зависти и братоубийственной ненависти честолюбивых соперников? Наш историограф Карамзин справедливо замечает, что «древняя русская пословица “близ Царя – близ смерти” родилась тогда, как наше отечество носило цепи монголов. Князья ездили в Орду как на Страшный Суд: счастлив, кто мог возвратиться с милостью царской, или, по крайней мере, с головой! Нередко там они и душу свою полагали за веру Православную и за святую Русь. А потому, отправляясь в Орду, они обыкновенно писали духовные завещания, прощаясь навсегда со своей семьей. Народ страдал от своеволия грубых и гордых татарских численников и баскаков (чиновников), которые разъезжали по всем городам. Не было от них никому пощады, что хотели, то и делали: города и селения жгли и грабили, храмы Божии разоряли или оскверняли, а людей убивали или уводили в плен. Даже купцы, даже просто бродяги монгольские обходились с нашими предками как с презренными рабами. При таких неурядицах, при недостатке единой сильной власти был полный простор страстям негодных людей, которых и всегда бывает немало, а в такие тяжкие времена число их обыкновенно увеличивается. Иго татарское не прошло бесследно и в народной нравственности: «забыв гордость народную, – говорит Карамзин, – мы выучились низким хитростям рабства, заменяющим силу в слабых; обманывая татар, еще больше обманывали друг друга; откупаясь деньгами от насилия варваров, стали корыстолюбивее и бесчувственнее к обидам, к стыду, подверженные наглостям иноплеменных тиранов. От времен Василия Ярославина до Иоанна Калиты (период самый несчастнейший!) отечество наше походило более на темный лес, нежели на государство: сила казалась правом; кто мог, грабил: не только чужие, но и свои; не было безопасности ни в пути, ни дома; воровство сделалось общей язвой собственности…»