Святослав. Хазария - стр. 37
От высокомерия и властного величия Исаака почти ничего не осталось. Позор столь молниеносного поражения раздавил хазарского шада и парализовал его волю. А старый советник Беленджар, без обычного малахая, согбенный и плешивый, выглядел и вовсе несчастным, слегка тронутым стариком, который сидел на подушках и что-то бормотал про себя.
– Где мои гонцы, отродье степное? – зарычал Святослав.
Воин из его сотни повторил вопрос по-хазарски.
Ни Исаак, ни его военачальники ничего не ответили, только хазарский князь дёрнулся и невольно сжался, а его тёмные зрачки, наоборот, расширились.
– Княже, здесь они, в яме нашли! – крикнул вбежавший дружинник.
– Возьмите! – указал Святослав мечом на хазар. И тут взор его натолкнулся на византийского стратигоса, который выделялся из прочих красной мантией и блестящей позолоченной кирасой.
– Грек? – вскинул бровь Святослав. – И тут без вас не обходится. Сего допросить особо! – бросил он и устремился вслед за дружинником, опрокинув на ходу два горящих светильника на богатые ковры и подушки. Из одного разлилось масло, и он, зашипев, погас. Второй, упав набок, коснулся тонкого полога, и робкий огонёк побежал по умащенным маслом подушкам и покрывалам, постепенно разгораясь ярче. Дружинники, не церемонясь, связали пленных и, будто кули, подхватив Яшака со стратигосом, погнали их вместе с подручными, словно толпу овнов, прочь из терема.
Последний дружинник на миг задержался и, сорвав со стены ещё один светильник с бараньим салом, поднёс его к занавесу, что закрывал вход в гридницу, и когда тот загорелся, швырнул светильник на ковры.
В ярком свете горящих построек на заднем дворе Святослав увидел своих гонцов. Их истерзанные тела дружинники уже осторожно уложили в арбу на мягкую соломенную подстилку, покрытую бараньими шкурами. Двое были вовсе без признаков жизни, только один слабо стонал. На телах не осталось живого места от многочисленных побоев и пыток. Ногти на руках и ногах были вырваны, пальцы изломаны, суставы вывернуты, ступни обуглены от огня, которым их поджаривали. На спине и груди жуткие рубцы от калёного железа, волосы опалены и частично вырваны. С одного пленного была полностью содрана кожа, и он был похож на окровавленный кусок мяса. Даже видавший виды Свенельд глухо застонал, а некоторые из молодых дружинников не могли сдержать слёз от такого зрелища.
Святослав стоял молча, только желваки ходили под кожей.
– Что ж это за семя такое проклятое, что глумится над беззащитными посланцами, подло травит богатырей, коих и десятеро одолеть не могут, с живых людей снимает кожу, что ж это за народ в граде сём? У-у-х-х! – застонал князь, воздев очи к небу. – Отче наш, Перун Златокудрый, обещал я тебе в жертву Яшака хазарского принести, так слово своё держу. Прими, Отче, в жертву Яшака мерзкого и град его проклятый, весь, до последней живой твари!