Святоша. Путь сердца - стр. 21
Северяне… Клан элитных телохранителей. Маги и воины, вернее, головорезы, которым доверяли жизнь состоятельные люди Кемира. Услуги их стоили дорого, за свою работу они ручались жизнью. Оказалось, работа – это я. Отряду Хёнси поручили сопровождать наш караван до Теоки, затем – до Волчьего Дола и обратно. Имя заказчика держали в тайне, но я сразу догадалась, несмотря на то, что северяне отмалчивались, на вопросы не отвечали, на рассерженных магистров не реагировали. Смотрели за мной, словно духи предков, хранители рода, о которых, бывало, рассказывала Ди-Рез.
– Стережет, – усмехнулся магистр Шаррез. – Ну что же, хорош генерал-губернатор!.. Пусть стережет, нам с Антором спать спокойнее будет.
На второй день я поняла, что стерегли меня не только северяне, так что магистры могли спать мирным сном праведников. Дракон тоже не собирался сдавать свои позиции, хотя перед отъездом я сообщила магистру Шаррезу, что сделала выбор, не выбрав никого.
– Вы можете донести это до своего друга, – заявила Темному, столкнувшись с ним в полутемном коридоре большого дома Антора. – Если магистр Ваз продолжит вести себя так, словно я – его собственность, то впредь он сможет охранять женский монастырь Единоверы до конца своих дней. Я оттуда никогда не выйду, так и передайте! Вас это тоже касается! – сказала магистру, когда он снова потянулся к моей косе.
И нечего руки протягивать!
Странным образом угроза подействовала. Поверил ли мне магистр Шаррез, я не знала, но демонстративно оставила письмо Матери-Настоятельницы на круглом столе в гостиной, где Темный любил заседать вечерами с Антором, потягивая красное вино, обсуждая будущее и настоящее «Ангихора». На пергаменте, скрепленном печатью с символами Единоверы, аккуратным почерком было выведено заверение, что монастырь – мой дом, где меня примут в любой день, что бы ни случилось.
От меня отстали. Надолго ли? Этого я не знала, но подозревала, что до начала учебы, когда больше не смогу вести затворнический образ жизни.
Я же… пыталась радоваться свободе от любви, от своих чувств. Тряслась с Трисс в повозке, подпрыгивающей на кочках и ухабах, занималась магией, болтала о пустяках, наказав себе ни о чем не думать. Вернее, не думать о милорде Этаре Хаасе. Как бы мне еще забыть его имя?.. Смотрела, как лето, несмотря на августовскую жару, уступало свои права осени. Пусть деревья стояли зелеными, но уже опадала листва, и сосны сбрасывали хвою, засыпали ею лесные дороги, по которым держали путь скрипучие повозки каравана. По вечерам ветер приносил дыхание холодов из-за Мервянных Гор, заставляя меня плотнее кутаться в теплую шаль.