Святочные рассказы - стр. 25

Увидя дочь, которая стояла на лавочке и, просунувшись по пояс в окно, глядела на улицу, старуха пришла в неописанную ярость.

– Что ты тут делаешь? – взвизгнула она, втаскивая ее в избу и замахиваясь обеими руками.

– Без тебя, матушка, постучали в окно… я отворила… какой-то человек…

– Какой человек?..

– Должно быть, нищенка…

– Какой там еще леший?.. – произнес староста, входя в это время в избу.

– Нищенка, батюшка, – отвечала Параша, – просится переночевать…

– А! это, должно быть, тот самый, что стучался к Савелью да всех нас переполошил, – проговорил Данило, нетерпеливо подходя к окну, в котором мелькнула бледная тень человека. – Погоди же; я тебя выучу таскаться по ночам… Чего тебе надо? – крикнул он, просовывая голову на улицу. – Отваливай, отваливай отселева, коли не хочешь, чтобы я проводил! Вишь, нашел постоялый двор, в какую пору таскаться выдумал… Погоди, я еще узнаю завтра, что ты за человек такой!.. Ступай, ступай!.. Вишь, взаправду, повадились таскаться, – промолвил староста, захлопывая окно, – прогнали с одного двора чуть не взашей, нет – в другой лезет… И добро бы время какое, а то метель, вьюга, стужа… Тут и собака, кажись, лежит – не шелохнется, а он слоняется да окна грызет… О-ох! – заключил Данил о, зевая и разваливаясь на печке.

Мы ходили, мы искали

Коляду, коляду,

По всем дворам, по проулочкам,

Нашли коляду

У Василисина двора.

Здравствуй, хозяин с хозяюшкой,

На долги века, на многи лета!

Народная песня

«Вот не было тоски и печали! – подумал Алексей, выходя из Старостиных ворот на улицу, – все как есть, все теперь пропало! – продолжал он, равнодушно шагая по сугробам и не обращая внимания на студеный ветер, который гнал ему в лицо целое море снегу! – И зачем было идти к ним в избу?.. Как словно не знал я, не видал, – не вернуть и им пропавшего дела. Коли прежде зароком не велели ей молвить слова, – бегала она от меня, как от волка; теперь, стало, и подавно ждать нечего… Эх, загубил я вконец свою голову!..»

Раздумывая таким образом, он не заметил, как очутился перед воротами своей избенки. Из слухового окна все еще мелькал огонек, и Алексей, не ожидавший застать старуху-мать на ногах, поспешил в избу. Но старушка предупредила его; она давно сидела настороже, прислушиваясь к малейшему шуму и шороху. Чуткий слух не обманул ее. Заслышав знакомые шаги, она суетливо поправила платок на голове, взяла лучину и, прежде чем сын успел пройти двор, стояла уж в сеничках.

– Ох, родной мой, куда это ты запропастился? – произнесла она, выбегая на крылечко и заслоняя дрожащею ладонью лучинку. – Уж я ждала-ждала; время, думаю, недоброе, не прилунилось ли чего, помилуй бог…