Святочные рассказы - стр. 52
И еще безнадежнее, еще отчаяннее рыдая, уносится мать дальше…
Обежала весь город белая мать и вернулась назад, к своему замерзающему Федьке; но какая-то сила, более могучая, чем она, не впустила ее в этот переулок… Взвилась вместе с метелью кверху белая мать, и вверху гонят ее прочь огненные мечи, от одного прикосновения которых болят и ноют ее голые кости. Метнулась она в переулок с другой стороны, и тут ее отбросили прочь…
Стала мать вдали – и видит… и видит чудное зрелище…
Вокруг ее Федьки, вокруг ее бедного Федьки, стоят светлые Божии Ангелы, и ничему нечистому нет доступа сюда… Ничье дыхание не шелохнется здесь около мальчика, уже до половины занесенного снегом… Молча стоят кругом Божии Ангелы и чутко сторожат его сон… Пусть белая мать плачется там, и протягивает к ним голые кости своих рук. Сюда нет доступа! – Спи, бедный Федька, спи, замученный ребенок, спи, один из малых сих!..
Только дедушка мороз возится и суетится в очарованном круге… В несколько минут вырастил он перед глупым Федькой громадную ель… Широко раскидываются ее опушенные снегом ветви, так широко, что дома переулка должны были далеко раздвинуться, чтобы дать им место… И еще дальше и дальше, потому что и сама ель все больше и больше растет и вширь, и ввысь… Один Федька видит ее только и улыбается ей во сне… Кротко, счастливо улыбается… Выросла… Велика и крепка стала… Некуда ей больше двинуться… Огни города совсем пропали. Город по сторонам разбежался, словно робкое, испуганное стадо…
Свечек еще нет на ней… Огоньков еще не видит глупый Федька…
Но вот вверху заблистали звезды… Звезды за звездами, целые вереницы их… Точно снежинки, падающие в непогоду, точно белые снежинки, что кружатся и вздрагивают в воздухе, прежде чем улечься на черной, жаждущей их земле… Миллионы Ангелов сорвали эти звезды с высоты и скользят с ними вниз. Еще минута – и елка вся засияла, потому что на каждой ветке ее, на каждой игле засветились эти сорванные с небес огоньки… Точно серебряная стала она, эта опушенная снегом елка… Весело искрится она… Весело ей под лучами звезд, ярко и ласково мигающих… Только теперь понял Федька, зачем эти звезды мигают. Они смигивают слезы – и каждая слеза еще меньшей золотой звездочкой катится вниз… Так и теперь плачущие звезды сбрасывают вниз по серебряным ветвям рождественской ели целый ливень, целый водопад огнистых брызг.
И смеется спящий Федька, и бьет он в ладоши, хотя тело его не шевелится вовсе под теплым лебяжьим одеялом!..
Бежала по улице собачонка, – может быть, та самая, что первая приласкала Федьку, когда тетка бросила его на улице… Такая же облезлая, паршивая, гунявая… с лысинами, окровавленная… Уши оборваны, одна нога под себя зажата, должно быть, перебили ее. Бежит, прихрамывая… Она не испугалась Божиих Ангелов – они милостивы к несчастному животному… Одна она проникла в переулок, где наслаждался глупый Федька своею блистательною елкою… Только ни елки, ни лучившихся на ней звезд небесных не видела собака… Мальчика заметила и по-старому ткнулась мордой в него, и ласково завиляла хвостом… Не шелохнулся мальчик. Видит пес, что такое же несчастное, обиженное и измученное создание… И сам просовывает морду прямо к руке мальчика.