Святилище любви - стр. 10
Неведомо, какими средствами: бесстыжим ли передком, бойким ли язычком, жадными, нахальными ли губами, блеском ли зеленых глаз, точеными ли щиколотками, веселыми ли кудряшками, которые Харизий так любил обвивать вокруг пальцев, словно путы на себя надевал, и эти кудряшки, чудилось, вбирали в себя весь солнечный свет (в то время как замечательный парик, который был сделан из волос Никареты и обошелся Зенэйс в чудовищные деньги, выглядел как тусклая рыжая – вернее ржавая! – мочалка, а кудри на нем развились и нипочем не желали завиваться снова, даже будучи смоченными в морской воде и накрученными на разогретые медные щипцы!), – неведомо, словом, какими средствами, какой тайной женской магией Никарета приковала к себе Харизия, однако Зенэйс вдруг поняла, что она, жена, совершенно перестала для него существовать.
Как же это оскорбительно – видеть равнодушие в глазах мужа…
И добро бы только равнодушие! Порой в этих глазах мелькала истинная ненависть! Неистовая страсть к Никарете вытеснила из сердца Харизия все добрые чувства, которые супруг может испытывать к супруге, изгнала из его памяти все картины их былой любви.
Сейчас Зенэйс искренне верила, что они были страстно влюблены друг в друга накануне свадьбы, хотя на самом деле их свела умелая сваха, и Харизий впервые поднял покрывало новобрачной и увидел ее лицо всего лишь за какое-то мгновение до того, как развязать ее девственный пояс. В брачную ночь, к слову сказать, он сильно оплошал и смог сделать Зенэйс женщиной лишь под утро, да и то с помощью пальца, чтобы не опозорить ни невесту, ни себя!
Все годы их жизни Зенэйс пребывала в блаженном убеждении, что Харизий был так потрясен ее красотой, что полагал себя недостойным ею обладать, однако теперь вдруг впервые задумалась: а что, если первым чувством к ней Харизия было не восхищение, а отвращение? Что, если он бывал столь редким гостем в ее постели именно потому, что просто-напросто не хотел ее?!
Да, теперь Зенэйс знала, как выглядит ее муж, когда влюблен, когда помешался от страсти…
И душа ее переполнилась завистью и ревностью, и ярость обуяла ее и помутила рассудок, и отныне ее целью стало извести Никарету, которая отняла у нее сердце Харизия.
Зенэйс не задумываясь пырнула бы девку ножом, опоила цикутой, продала с торгов, но она была слишком умна для того, чтобы так поступить. Убийства или продажи Никареты муж никогда не простит!
Конечно, дело можно было бы обставить похитрей и воспользоваться помощью опытной в таких делах знахарки, глотнув зелье которой Никарета тихо зачахнет, и никому даже в голову не взбредет, что смерть пришла к ней не по произволению богов, а по воле человека. Однако Зенэйс не сомневалась, что одуревший супруг будет свято чтить память поганой девки, да и вообще – в таком состоянии, в каком он находится, он способен перерезать себе горло, чтобы догнать тень обожаемой Никареты у врат Аида, и плевать ему, что на полях асфоделей