Священные тайны. Т. 5 - стр. 12
СВЯЩЕННИК КАК СОВЕРШИТЕЛЬ ТАИНСТВА ПОКАЯНИЯ
Исповедь есть испытание и проверка пастырской любви.
«Исповедь для священника, – пишет святой праведный Иоанн Кронштадтский, – есть подвиг любви к своим духовным чадам, любви, не взирающей на лица, долготерпящей, милосердствующей, не превозносящейся, не гордящейся, не ищущей своих си (своего спокойствия, корысти), не раздражающейся, все терпящей, николиже отпадающей».
Здесь-то выявляется, каков священник: пастырь он или наемник, отец или чужой для своих чад.
«Боже мой, как трудно надлежащим образом исповедовать! – пишет Иоанн Кронштадтский. – Сколько от врага препятствий! Как тяжело согрешаешь пред Богом, исповедуя не надлежащим образом!
Как слово оскудевает!
Как источник слова заграждается в сердце! Как язык изменяет и разум! О, сколько нужно приготовления к исповеди! Сколько надо молиться об успешном прохождении этого подвига!» «А какое невежество духовных чад!.. Не знают Троицы, не знают, кто Христос, не знают, для чего живут на земле. А грехопадений-то?..» «О, какая великая любовь нужна к душам ближних, чтобы достойно, не торопясь и не огорчаясь, с терпением исповедовать их».
Любовь священника, или, что то же, истинная ревность о спасении душ, исполнена терпения, кротости и твердости (при наставлениях).
И сам священник, который при исповеди есть судья и ценитель нравов и жизни других, должен, как человек Божий, преуспевать в добрых нравах, благочестии и чистоте жизни; жизнь его должна служить примером тех добродетелей, которых он требует от кающихся. «Чиста должна быть та рука, которая хочет омывать нечистоты других».
««Священник должен прежде всего сам очиститься», – говорит Григорий Богослов, – потом очищать других, прийти к Богу, а затем других приводить, освятиться, а после освящать, сделаться светом, а потом других просвещать».
«Если мы будем иметь добродетели, – пишет Иоанн Златоуст, – если будем кроткими, смиренными, милостивыми, чистыми, миротворцами, то мы взирающих на нас привлечем этим не менее, чем и чудесами, и добровольно все устремятся к нам».
Но если священник надевает личину добродетели, ласкосердствуя по отношению к пасомым, и в то же время скрывая свою нечестивую жизнь, то нечестие его, всегда открытое пред Богом, не скроется и от людей. Душа пастыря чувствуется пасомыми.
Только то, что от сердца исходит, может иметь влияние на сердце. Какой священник может от сердца убеждать оставить грехи, когда сердце его находится в рабстве греху?
О, как священник должен быть утвержден в добродетели!
Бесчисленное множество искушений предстоит ему, как в жизни, так и при исповеди.