Своя правда - стр. 19
Мать сходила с ума от тревоги, советовалась с докторами, тихо плакала в ванной от страха за сына. Отец, устав переживать, стал ночевать в мастерской. Бабушка ходила неслышно, шептала молитвы, задумчиво глядела в окно, покачивая седой головой. А однажды присела рядом с внуком на краешек дивана, осторожно тронула его за плечо.
– Степушка, детка, ну что ж ты? Надо жить, внучок, дальше. Не хочется, а надо. Ты, Степушка, не кручинься. Слезами горю не поможешь. Тоска, она, конечно, гложет сердце, но ты не поддавайся.
Степан поднял голову от подушки.
– Тяжело, бабушка. Ничего не хочется. Совсем ничего.
Старушка вздохнула и ласково улыбнулась.
– А ты в церковь сходи, свечку поставь за упокой Димкиной души, помолись перед святой иконой. Тебе и полегчает. Память душу согревает, а молитва отчаяние отводит. Сходи, милый. Просто постой в храме, помолчи, поплачь, и сразу почувствуешь, что и слова нужные находятся, и сердце оживает…
Степан ничего не ответил, только обернулся к иконе, висящей на стене, и внимательно посмотрел в мудрые печальные глаза Богородицы. А наутро встал и пошел в ближайший храм.
С того дня жизнь его переменилась. Молодой человек повзрослел, возмужал, и, хотя в глазах затаилась глубокая печаль, стал спокойнее, рассудительнее и выдержаннее. Родители радовались, что сын потихоньку оттаивает, втягивается в привычный ритм, погружается в учебу, и почему-то не замечали нового увлечения. Или не хотели замечать до поры до времени.
А Степа, получив, наконец, диплом философского факультета, прямиком отправился в духовную семинарию, чем не просто изумил родственников, но и напугал их. Мать, прорыдав сутки, категорически восстала против странного выбора сына, кричала, топала ногами, падала в обморок. Отец молча сжал кулаки и так хлопнул дверью, что штукатурка посыпалась на пол и жалобно зазвенели бокалы в буфете.
И только бабушка, встав перед иконой на колени, тихо прошептала, покачивая седой головой:
– Чудны дела твои, Господи.
Не зря говорят, испытания даются по силам. Вот так и несчастье, посланное молодому человеку, изменило его путь, а, быть может, попросту вернуло на предначертанную дорогу. Теперь отец Степан стал настоятелем большого храма в селе Никольском в Белгородской области, возрождал его к жизни. Отдаленность от столицы его не пугала, он ни о чем не сожалел, ни о ком не скучал и никому ничем не был обязан. Свое тридцатидевятилетие встретил спокойно. Депрессия, меланхолия и уныние его давно покинули.
Став священником, он зажигал в сердцах людей веру и милосердие, вместе с прихожанами делал множество добрых дел: раздавал деньги нуждающимся, собирал продукты для бедных, поддерживал скорбящих. Духовное руководство верующими доставляло ему так много чистой радости, что он не жалел ни сил, ни средств для этого.