Свой среди воров - стр. 52

Я снова отступил. Мне неплохо удалось расцепиться, благодаря чему я сумел скользнуть мимо его клинка и полоснуть по груди на выходе.

Тамас повел плечами, продолжая улыбаться.

Я сделал еще один шаг назад. Слева открылся проулок.

Кто-то вдали заорал, призывая Стражу. Звон стали взбудоражил округу. Но я прекрасно знал местных Крушаков: они прибудут как раз вовремя, чтобы чесать репу над пятнами крови на мостовой. В конце концов, Никко платил им именно за это.

Я провел финт Тамасу в голову, а когда хотел отразить удар, резко пригнулся и ткнул ему в пах. Веревка свистнула у меня над головой, а я на палец промахнулся мимо мошонки, и острие рапиры прошло между его ногами.

– Дерешься хорошо, убиваешь плохо, – сказал я, распрямляясь и возвращаясь в стойку.

Тамас презрительно выпятил губу:

– Тебе просто повезло.

Настала моя очередь пожать плечами. Я снова попятился.

– Намылился в проулок? – поинтересовался он, наступая.

Я не успел ответить, как Тамас хлестнул веревкой, целя в голову, и я шарахнулся вправо. Он шагнул туда же, очутившись между мной и проулком.

Тамас прицокнул.

– А ведь считаешься Тертым, – заметил он, с притворным сочувствием качая головой. – Не думал, что с тобой так легко справиться.

– Заканчивай, – ответил я.

Тамас раскрутил свою веревку.

– С удовольствием.

– Я не тебе, Клинок, – улыбнулся я.

Говорю же: он был проворен. Тамас почти успел развернуться, когда из проулка выступил один из моих Дубов и проткнул его мечом. Веревка все еще вилась в воздухе, когда он рухнул наземь.

Я опустил рапиру и попытался сжать пальцы левой руки в кулак. Но вся рука висела, налившись болью.

– Какого черта вы ждали? – гаркнул я.

Дуб – амбал с каменной рожей, по кличке Ссадина, – уперся ногой в труп и выдернул меч.

– Только поспел, – сказал он.

– Какого хрена, что значит – только поспел?

– С поста, чуть штаны не порвал, – невозмутимо сообщил он, указывая на крышу дома в паре кварталов от нас. – Через проулок быстрее, я отсюда и вышел.

– А здесь кто должен был стоять?

Ссадина сморщил нос и отступил на шаг.

– Рома.

– И где она?

Ссадина пожал плечами.

– Зови Птицеловку, – велел я.

– Да она уж, верно, идет.

– Зови, тебе сказано.

Ссадина протяжно и заливисто свистнул, а я опустился на колени у тела Тамаса. Выходное отверстие пузырилось кровью. Полузакрытые глаза уже остекленели. Он не ответит ни на какие вопросы.

Я быстренько ошмонал Клинка: пригоршня соколиков, еще два кинжала – и все. Ножи я бросил, монеты отдал Ссадине, а веревку свернул в бухту и положил, стараясь не касаться узлов. Теперь, когда возбуждение отступило, я ощутил последствия падения с лестницы.