Свой – чужой - стр. 30
– Что ты понял, старпом? – поддел его интонацией Юнгеров.
Юрий Петрович снова улыбнулся:
– Не переживайте так, ваше сиятельство. Я все понял. И по поводу председателя ассоциации – тоже. И вообще я искренне горжусь тобой.
– Это что, юмор такой? – насторожился Александр Сергеевич.
– Нет. Я серьезно. Я услышал приятное, но ты не хочешь этого понять.
– Загадочный ты человек, Петрович, – хмыкнул хозяин «Аэродрома».
– Никак нет. Загадочные – они замкнутые, а я – скрытный, и то из-за занимаемой должности.
Юнкерс покрутил головой:
– Я всегда удивлялся твоему умению жонглировать словами, и все – в твою пользу. Забываешь, чего хотел.
– А чего ты хотел?
– Ой, – вздохнул Александр Сергеевич. – Я хотел воли… Воли! Да девку сытную! Да щей горячих… Эх… Петрович, ты вот жену свою любишь?
– Люблю, – пожал плечами в ответ на внезапный поворот разговора Ермилов.
Юнгеров закурил, глубоко затянулся и вздохнул:
– А я вот – нет. Ни одну не любил.
– Я не вкладываю в это…
– Ой, вот только не надо тонкостей, – замахал рукой, разгоняя сигаретный дым, Юнкерс. – Я тебя умоляю! Ладно, одну хреновую новость мы переварили, ничего страшного, пробздимся и дальше жить будем, и даже знаем, как именно. Давай вторую.
Ермилов помолчал, тоже закурил, видимо формулируя мысль, а потом махнул рукой, решив не мудрить, и вывалил, словно булыган из самосвала:
– «Чужой». У нас – кто-то «чужой».
Вот тут Юнкерсу сразу и сон вспомнился, и ощущение удара под дых возникло, и вообще показалось, что мир сузился, будто стены сделали по полшага внутрь. Александр Сергеевич снова схватился за грудь и хрипло попросил:
– Поясни.
– Собственно, у меня даже косвенных данных нет о том, кто это может быть, – спокойно и даже как-то нагловато для такого заявления сообщил «старпом». – Мне один верный человек шепнул, москвич, я ему еще по прошлой жизни доверял абсолютно… Шепнул, что менты имеют «чужого» в твоем ближнем круге. Сделано это для глубокой разработки, цель которой, я думаю, тебе объяснять не надо… Или надо?
– Не надо, – помотал головой Юнгеров. – И… чего теперь?
Ермилов пожал плечами:
– А чего теперь… Теперь – ничего, надо всех своих поперебирать, посмотреть там… Мероприятия определенные провести, чтобы вычислить этого «чужого». Я давно говорил…
– Э-э!!! – замахал руками Юнгеров. – Стоп машина! Эко ты попер! Тебе бы только «врагов народа» ловить, как в тридцатые! Мы так с ума сойдем! Мы станем такими же, как они, как те, кто к нам шпионов засылает и у себя все время своих же подозревает! Это же… это Средневековье какое-то!
В крайнем раздражении Александр Сергеевич вскочил, опрокинув стул, – от этого разозлился еще больше и выбежал из кухни. Как многие лидеры, он был человеком настроения и очень сердился на самого себя, когда замечал проявления этой грани своей натуры. Хотя, конечно же, грань эта проявлялась намного чаще, чем казалось самому Юнгерову.