Свои, родные, наши! - стр. 33
– Дядя Герман, пионеры так стучат?
Помилуй Бог, да разве может он помнить всю эту пионерскую чушь?!
Сначала он обижался на Лилю, которая не открыла сразу Аришке, что он – ее отец, а теперь был этому только рад.
– Не помню, – буркнул сердито. И крикнул: – Лиля! Лиля, забери ее!
Прибежала Лиля. Почему она не следит за ребенком, интересно? Сидит на кухне и что-то пишет… Как возомнила себя в эсэсэре писательницей, так и остановиться никак не может. Кому ее русская проза и русский язык нужны здесь, а Англии? Самому Герману повезло – устроился на Би-би-си, но она туда не пойдет. Да ее и не возьмут, а протекцию ей Герман делать не станет. Во-первых, кто его там будет слушать? А во-вторых, видеть женщину и дома, и на службе – это для него уже чересчур!
И вообще…
– Ариша, не надо, не надо стучать! Давай, милая, иди в свою комнату, ладно?
Лиля увела девочку, и Герман попытался углубиться в работу, но Лиля вернулась. Ну вот до чего же не вовремя ей захотелось поговорить, повыяснять отношения!
Отношения выяснять Лиля не слишком хотела, но поговорить с Германом давно собиралась. Было о чем! Слишком многое изменилось с того дня, как она попросила политического убежища и сообщила матери, что не намерена возвращаться в Союз. Изменения происходили вроде бы незаметно, но происходили, постепенно накапливаясь, и Лиля все чаще чувствовала беспокойство и даже страх. Она не позволяла себе предаваться этим эмоциям, однако это удавалось все реже.
– Я заметила, в последнее время Ариша начала тебя раздражать, – осторожно начала она. – Что происходит?
Герман пожал плечами:
– Ничего, все нормально.
– Нормально? – с горечью повторила Лиля. – Слушай, мы так и не ходим никуда, ни с кем не общаемся. Ты приходишь под утро, ложишься спать, потом готовишься к эфиру, снова уходишь… мы почти сутками не видим друг друга!
Герман продолжал печатать, словно не слышал ее. Лиля подумала: наверное, она не нашла нужных слов. Не стоит его упрекать, нужно просто объяснить, хорошо объяснить…
– Теперь у тебя есть семья, – ласково сказала она. – Аришка, я…
– Но я уже привык так жить, – бросил Герман, не поднимая головы от машинки. – И менять ничего не собираюсь.
От изумления Лиля растерялась.
Герман вытащил из машинки лист, пробежал его глазами, вскочил:
– Ну, я побежал. – Проскочил мимо Лили, откровенно стараясь ее не коснуться, но вдруг обернулся: – Лиля…
Она так и подалась к нему, ожидая объятия, поцелуя, хотя бы слова извинения, потому что вид у Германа был довольно сконфуженный.
Однако…
– Мне очень неудобно тебе в этом признаться, но… вот это кольцо, которое я тебе подарил, – Герман потер пальцы, – оно дорогое… я взял его в кредит, пора возвращать кредит, а с деньгами проблема. Так что придется его вернуть. Извини, пожалуйста.