Свои правила - стр. 40

Алан облокотился рукой об тумбочку, стоящую возле меня, и я почувствовала его запах, запах дорогого парфюма и шоколада.

– Да. Ты, кстати, пахнешь шоколадом, – все еще во власти этого дивного запаха прошептала я.

– Правда? – широко улыбнулся Солт, приподняв бровь. Это было так сексуально. На моих щеках снова появился румянец. Мика, следи за языком! Он ненавидит тебя, а ты ему говоришь, что он пахнет шоколадом, когда должна спросить, что он здесь вообще забыл?! Или хотя бы поинтересоваться итогом голосования! А может, он за этим и пришел?

– Так зачем ты пришел? Захотел лично рассказать мне о вашей победе? – Солт обескуражено на меня посмотрел.

– Я просто хотел убедиться, что ты в порядке, но теперь вижу, что ты в этом не нуждаешься, – возмутился он и встал, чтобы уйти. Но я не дала ему этого сделать, схватив за руку. Он вздрогнул от моего прикосновения и со злостью посмотрел на меня. Неужели ему так неприятны мои прикосновения? Но я его все равно не отпустила.

– Не уходи, – прошептала я. Я не могла понять по лицу Алана, о чем он думает, но то, что он сделал в следующий момент, меня удивило. Он сильно сжал мою руку и резко склонился ко мне так, что его дыхание обжигало мне кожу.

– Твоя нежность и хрупкость вводит меня в ступор. А твоя красота жестока, – прошептал Алан, смотря мне в глаза.

– Моя красота жестока? – словно в бреду повторила я.

– Да…она жестока для тех, кто ее не может получить, – я молчала, я была слишком очарована им, его голосом, его сладким дыханием, обжигающим кожу.

– Она притягивает и обезоруживает. Ты – словно губительный магнит для меня, которому трудно сопротивляться. Мне трудно тебя ненавидеть, – все также шептал Алан, не отодвигаясь от меня. В его глазах читалась какая-то обреченность. От его близости мой рассудок затуманился, мне хотелось, чтобы он поцеловал меня, и его губы уже начали приближаться навстречу к моим.

– Тебе не за чем меня ненавидеть, – прошептала я, когда он уже почти поцеловал меня. В этот момент, Алан резко отстранился и, даже не взглянув в мою сторону, вылетел из палаты, оставив меня в полном недоумении.

Оставшаяся неделя прошла без сюрпризов, не считая приезда Кэтрин. Она совсем не изменилась, такая же красивая и решительная, хотя, некоторые изменения все же есть, еле уловимые, но так как я достаточно хорошо знаю ее, то смогла их заметить. Она уже не была такой беззаботной и счастливой, как раньше, пусть на ее лице была улыбка, но в глазах проскальзывала грусть. В разговоре с ней я поняла, что дома не все так гладко, и, возможно, она даже уедет оттуда. Про Ника мы не говорили, я знала, как ей сейчас больно о нем вспоминать, так как сама чувствовала то же самое – потерю близкого человека, поэтому и не заводила этот разговор. Помимо Кэтрин, меня все также навещали папа и Крис, буквально засыпая мою палату цветами. Поэтому мне нечасто приходилось оставаться наедине со своими мыслями, которые, были не очень радужными. Мне было больно думать об Алексе и до сих пор трудно поверить в его смерть, но, помимо этого, я часто вспоминала Алана, его дурманящий запах, его дыхание на моем лице, его прикосновения и его слова, которые не давали мне покоя. Но за что он меня должен ненавидеть? Я не понимаю…И его странное поведение: то он холоден со мной и резок, то горяч и нежен. Он так больше и не появился в больнице, а я просто сходила с ума от этих мыслей, и мне было стыдно, что они вообще появляются в моей голове, потому что я чувствовала себя предательницей по отношению к Алексу. Так как по ночам в больнице особо заняться нечем, а я привыкла ложиться спать поздно, то, в основном, смотрела телек и поедала шоколад. Не удивлюсь, если после выписки из больницы обнаружу, что прибавила пару килограмм. Мне осталось здесь лежать еще один день и свобода! Наконец-то, а то я чувствую себя, как птица в клетке.