Свои-чужие - стр. 2
Беверли просила дверь не закрывать, чтобы не задохнуться, и это лишний раз доказывало, как мало она знает о том, до какой степени человек человеку бывает волк. Неважно, сколько народу набилось в дом – дверь, черт возьми, надо держать закрытой.
Беверли выглянула из кухни. Между ними было добрых три десятка человек – весь выводок Мелоев, весь клан ДеМаттео, орава мальчишек-причетников, расправлявшихся с остатками печенья, – но не заметить Беверли было невозможно. В этом-то желтом платье.
– Ф-и-икс… – выкрикнула она, перекрывая галдеж.
Казинс, обернувшийся первым, поклонился.
Фикс инстинктивно выпрямился, но момент был упущен.
– Будьте как дома, – сказал он заместителю окружного прокурора и показал на детективов, собравшихся за раздвижной застекленной дверью и еще не успевших снять пиджаки. – Вы наверняка всех тут знаете.
Может, да, а может, и нет. Но хозяина Казинс не знал точно. Фикс стал прокладывать себе путь в толпе гостей, и они расступались перед ним, хлопали по плечу, жали руку, говорили «поздравляю». Он старался не наступить ненароком ни на кого из детей, – среди которых была и его собственная четырехлетняя Кэролайн, – игравших во что-то на полу столовой, прямо под ногами у взрослых, и ползавших на манер тигров в засаде.
Кухня была переполнена женами – все они хохотали и говорили слишком громко, и проку не было ни от кого, кроме Лоис-соседки: она доставала из холодильника всякую снедь. Лучшая подруга Беверли Уоллис, глядя в хромированный тостер, поправляла помаду на губах. Уоллис была чересчур тонкая и чересчур смуглая, а когда выпрямилась, оказалось, что еще и намазана чересчур. У стола с малышкой на коленях сидела мать Беверли. Девочку переодели из кружевной крестильной рубашечки в накрахмаленное белое платьице с вышитыми вокруг шеи желтыми цветами, и теперь она была похожа на новобрачную, перед свадебным путешествием сменившую подвенечный убор на дорожный костюм. Женщины на кухне наперебой ворковали и хлопотали над ней, словно стараясь занять и развлечь до прихода волхвов. Но она не поддавалась. Голубыми остекленевшими глазами смотрела куда-то в пространство, и было видно, что она ото всего устала. Столько возни с сэндвичами и подарками – и все ради девочки, которой нет еще и года.
– Какая же она прелесть, – ни к кому не обращаясь, сказала теща Фикса и провела пальцем по округлой младенческой щечке.
– Лед, – сказала мужу Беверли. – Лед кончился.
– Лед был поручен твоей сестрице, – ответил тот.
– Значит, поручение она провалила. Попроси твоих ребят раздобыть сколько-нибудь. В такую жару безо льда что за вечеринка? – Тесемки фартука она завязала не на спине, а на шее, чтобы платье не измялось. Соломенные пряди выбились из прически и лезли в глаза.