Свои чужие - стр. 3
И все-таки бесит…
Как же бесит меня этот чертов хмырь, что так беззастенчиво лапает мою Полинку.
Так, стоп. Не мою.
Не мою, я сказал!
Я с ней развелся. Сам. Между прочим – почти пять лет назад. Достаточно времени, чтобы уже перебеситься и успокоиться.
Вот только ни черта я не спокоен.
А разве можно быть спокойным, когда наблюдаешь, как женщина, которую ты пять лет называл своей, которой ты жил и дышал, тянется к уху своего кавалера, чтобы что-то ему интимно шепнуть?
Черт, разорвал бы его на части. Голыми руками, ну, может, еще бы зубами себе помогал. Крови унылого хмыреныша хочется с каждой секундой все сильнее.
В крови шумит тот виски, который я выпил совершенно зря, он точно лишний в моем организме.
Унылый поднимается из-за столика – кажется, моя ненависть не дает ему спокойно сидеть.
И ведь стремный же тип, абсолютно скучный, даже издалека и в профиль видно.
И вот этим она заменила меня!
Унылый куда-то уходит, а ноги и виски в моей крови уже несут меня к освободившемуся столику.
Разум орет благим матом, требует развернуться и пойти к черту, но ноги упорнее и решительнее.
И я вроде и сам понимаю, что озабоченный идиот, что вообще с этой зацикленностью надо к психиатру, а я не имею права лезть в жизнь Полины, и не мое дело, с кем она пришла на эту вечеринку, но…
– Что за мешок ты надела, Полли? Ты секс только во сне видишь?
Надо было комплимент сделать, а я…
Кретин же? Ну, да. Редкостный. Мне тут же хочется самому себе за этот выверт врезать.
А Полина смотрит на меня, щурит свои до одури красивые глаза, а я обмираю, по-прежнему, черт меня раздери, как тот юный идиот в универе, который не знал как к ней подойти.
И платье на Полине, кстати, действительно совершенно дурацкое. Какой-то мешковатый покрой, блеклая ткань цвета “серебристый металлик”, несуразный вырез… При том, насколько моя дорогая бывшая жена красивая по жизни, вот это – ерунда какая-то, которая добавляет ей лет десять.
Вернемся к вопросу: кто позволил ей выйти из дома в этом мешке?
– Варламов, шел бы лесом со своими претензиями, – сдержанно кривит губы Полина. – Не твое это дело.
– Ну, да, не мое. Только ты же мне аппетит портишь своей унылой тряпкой. И это я сейчас говорю даже не про платье, а про то несуразное создание, которое ты, кажется, держишь за мужчину.
Это, возможно, говорю не я, в основном эту речь толкают виски и дикая ревность, причудливо смешавшиеся и бурлящие в моей крови.
И да, я все понимаю, но от того, что она сюда пришла с этим своим… Унылым. Мне реально тошно.
Полли не могла не ответить. Та Полли, которую знал я, языкастая и задиристая, не стерпела бы подобного наезда. И она не терпит.