Сводный дракон - стр. 32
— Кто нас снимал?
Вери нахмурился, словно вспоминая, да только вышло у него несколько фальшиво. Он пожал плечами и сунул рамку в коробку.
— Наверное, фотоаппарат стоял на таймере, — буркнул он.
Я хотела сказать, что на полу виднеется тень того, кто делал фото. Думаю, что и Вери мог заметить это.
Обязан был заметить, ведь в этом был он весь. Для себя я решила, что обязательно выну этот снимок, чтобы рассмотреть его внимательно, а потом стоит найти альбом, в который Софи вклеивала остальные фотографии, которым не нашлось места в рамках.
— О чем ты задумалась? — осторожно уточнил Вери.
— Гренки стынут, — ляпнула первое, что пришло в голову.
— О, — простонал брат и неуклюже поднялся на затекшие ноги. — Как же я соскучился по твоим гренкам. Они у тебя выходят божественными.
От такой похвалы я невольно зарделась. Рецепт был не сложен: пара яиц, немного молока, основательно размятая с солью свежая зелень, чуточку куркумы и истертый в порошок грецкий орех. Все это я тщательно взбивала вилкой, а потом погружала в миску ломти белого, желательно немного черствого хлеба. Слегка приминала их, чтобы, расправляясь, мякиш впитывал смесь полнее. Затем стоит обжарить ломтики в сливочном масле, чтобы затем выложить на бумажную салфетку.
Вери торопливо вымыл руки, уселся за стол и посмотрел на меня с детским восторгом. В этот момент я ощутила себя и впрямь богиней.
Поставила тарелку перед мужчиной и добавила соусницу со сливками.
— А сахар? — с надеждой попросил Вери.
— А у меня еще вот чего есть. — Я открыла баночку с яблочным вареньем, подписанным еще бабушкой Софией.
— Как сохранилось?
— Стояло в холодильнике на дверце. Давно уже ожидало.
Двое за столом потянули носами аромат жаркого летнего полудня с благоговейным выражением на лицах. Гренки казались золотистыми и почти прозрачными.
— А я чай заварила с барбарисом, — сообщила заговорщически.
— Давай его сюда, женщина, — проворчал он.
Выражение счастья на мужском лице казалось очень уместным. Я сидела напротив, таская с общей тарелки ломтики хлеба под подозрительным взглядом брата.
— Я не все съем, — сообщила ему, сдерживая смех. — Обязательно оставлю тебе немножко.
— Мне как раз кажется, что ты немного отощала.
— Глупости, — отмахнулась я небрежно.
Не признаваться же, что долгое время я и впрямь не могла толком есть. Таблетки оставляли во рту мерзкое послевкусие, желудок болел, кожа ныла и казалась маленькой опухшим от побоев мышцам.
Вери заметил, как я помрачнела, и насторожился. Его лицо приобрело особенное хищное выражение, от которого мне стало не по себе.