Сводный ад - стр. 27

Темные зрачки становятся почти черными, я сейчас захлебнусь в этой бездне, но понимаю, что взгляд Адама стал агрессивным, пошлым, каким-то голодным. Как у зверя, напавшего на дичь.

Я застываю в ступоре. В шоке. Не могу и звука выдавить.

Не могу оторваться от его пухлых губ и не думать о том, что к животу так настойчиво прижимается огромная дубина.

Его губы…

Вблизи они такие мягкие, сочные.

Я ещё не видела их так близко.

А когда рассмотрела, поняла, что они нереально привлекательные.

Что-то нашептывает мне, подталкивает прикоснуться к губам Адама, провести пальцем по идеальному контуру, прижаться своими губами, попробовать их вкус.

Адам насылает на меня проклятие всем своим видом и своими действиями. Я уже в который раз убеждаюсь, что в нём полно мистики и порочного зла.

Наверно это его голос звучит в моей голове, как голос Сатаны, приказывая делать сумасшедшие, грязные вещи.

Он меня соблазняет. Подчиняет.

Пытается завладеть невинной, юной душой.

Совратить и выпить до дна мою душу.

Разорвать. Уничтожить.

Я не могу с этим бороться, не могу…

Не могу это объяснить!

Как так можно не выносить человека, но одновременно его хотеть?

Когда он оказывается так аномально близко к тебе.

Когда его сильная, жёсткая рука отпускает мою шею и медленно скользит вниз, внезапно ложится на грудь! Грубо сжимает поверх тонкой шёлковой маечки.

С ума сойти!

Что он творит?!

– Ох, – тихий стон позорно срывается с моих губ, Адам слегка ухмыляется, ещё сильнее сдавливая нежное полушарие пятернёй.

Да он просто издевается…

– Значит, по-хорошему не понимаешь? – делает один, жесткий толчок бедрами. – Я тебя предупреждал! И что я увидел сегодня? Форму, мать твою! Ты теперь студентка МВУ, благодаря моему отцу!

– Я не…

Не могу выстроить слова в голове, чтобы ответить.

Потому что я, именно сейчас, чувствую, как никогда хорошо его твёрдый, набухший бугор, и понимаю, что это мой первый опыт какой-никакой близости.

Я ещё никогда не была с мужчиной. Даже не целовалась! Так, чтобы по-взрослому. Глубоко. С языком.

Быстро кусаю губы, приглушая стоны, чтобы мама с Юрием не услышали. А Адам, мерзавец, как собственник моего тела, до сих пор держит руку на моей груди.

Я краснею еще сильней, потому что понимаю, что мой сосок упёрся в его ладонь как острый камушек. Он набух. Заныл. Адам потерся о него ладонью и хрипло выдохнул.

– П-прекрати… – пытаюсь ругнуться, но на деле получается, что сладко вздыхаю.

Хочу поднять руку, чтобы залепить смачную пощечину, но от шока проклятое тело превратилось в вату – не пошевелиться.

– Ты сдурел? Слезь с м-меня…