Сводные. Книга 2 - стр. 19
Две недели.
Но за это время, на пустой кухне, в пустой, будто ограбленной квартире, я словно Маугли. И хотя я вижу Бестужева, но он мой босс, у него своя жизнь, семья, дети, жена, которые не дают скучать. Я слышу, как дети визжат в трубку, когда он спрашивает, что купить по дороге домой. И меня каждый раз подмывает спросить: боялся ли он, когда узнал о беременности своей жены? Хотелось ли ему все бросить и смотаться на другой конец города, чтобы потом делать вид, что это не он забыл о защите?
Но спрашивать Бестужева о таком бесполезно. У него двое детей. И если он не сбежал после первого, значит, и на второй его уже не испугал.
Не знаю откуда в моей голове эти вопросы. Как будто что-то изменилось бы в моей нынешней жизни, если бы девятнадцать лет назад мой отец взялся за ум и сказал матери, что останется вместе с ней. И почему-то кажется, что обязательно изменилось бы.
Как минимум, она не срывала бы на мне злость и обиду за то, что я вообще родился.
Может, даже сильнее любила бы.
А может, я уже хочу невозможного.
Это все пустой город, ужин на одного, который я готовлю каждый вечер, потому что совершенно нечем заняться.
Каждый вечер мы переписываемся с Юлей из-под фэйкового аккаунта на фэйсбуке. Говорим о чем угодно, обсуждая все на свете. Каждый вечер привязывает меня к ней еще сильнее. Только ее голос скрашивает пустую квартиру, а улыбка светит так ярко, как солнце, которое уже не заглядывало в Питер недели четыре.
У Юли строгий режим. Тренировки выматывают ее, и она засыпает часам к одиннадцати. Держать ее дольше только потому, что мне кажется, что в целом мире я один, эгоистично. У нее есть планы, будущее, карьера и главное — в ней нуждаются и ею искренне гордятся другие люди.
Преподаватели, которые дают ей напоследок все и даже больше. Театры, которые сдержанно интересуются ее планами. Отец, который дал ей все это, несмотря на то, что не понимает балет.
И я, который ничего не может, кроме как отнять у нее невинность, а потом накормить пельменями.
Или в другом порядке?
Решающее воскресенье все ближе, и я начинаю гуглить рецепты, воссоздавая в памяти, как готовила тесто ее бабушка. Я был рядом, но какие-то моменты все равно упустил, пока, развесив уши, слушал историю балета про смертного принца и фею.
Мудака-принца в этой истории я понимаю лучше всего. Тоже пытался совсем не касаться Юли, но вот к чему это привело. В полночь с четверга на пятницу я замешиваю пробное тесто и мечтаю совсем не о пельменях.
В субботу я оббегаю половину магазинов в поисках подходящего мяса, потому что рынки закрыты карантином. Готовый фарш, разумеется, не беру.