Сводные. Игра в ненависть - стр. 12
Я знаю. Знаю…
– Топай на заезд, – решительно припечатала и подтолкнула его в спину. – А я подберусь поближе.
– Ты сумасшедшая?
– Я репортёр! – с гордостью заявила. – И собираюсь стать лучшей в этом деле.
Но вот только прежде, чем мы с Мишей успели договориться, нас обоих схватили под локти два здоровенных амбала и потащили к выходу.
Произвол!
– Эй, я буду жаловаться!
– Не рыпайся, куколка, – прохрипел мужик прокуренным голосом. – Сунешься ещё раз сюда и пожалеешь.
Меня грубо поставили на землю, вырвали камеру из рук и отшвырнули её в сторону.
– Доходчиво объяснил?
Я не выдержала и шмыгнула носом, кинувшись к своему любимому аппарату. Это так несправедливо!
– Ты сама виновата, – услышала над ухом Демьяна. – Могла уехать по-хорошему.
По-хорошему, значит?
Капец тебе, Чадов!
***
Хорошо, что я не Зевс, иначе бы одну наглую задницу уже пронзила бы молния. Две молнии…
Подняла камеру, отряхивая её и очень надеясь, что объектив цел. Металлический прочный корпус должен был защитить от удара, но всё же… Разве можно так обращаться с цифровой техникой? С чужой…
– Если на оптической линзе будут царапины… – многозначительно протянула я. – Ты заплатишь, Чадов, из своего кармана, – проинформировала абсолютно спокойно и злобно зыркнула на амбалов, посмевших нас хватать. – Вас ввели в заблуждение, мальчики, – улыбнулась очаровательно. – Мы есть в списке приглашённых гостей, проверьте. Мой парень… участник заезда, – протянула томно, прижимаясь к руке друга. Только бы он не спалил нас своей бурной реакцией, но, кажется, всё понял верно. Гонщикам разрешалось приводить с собой девушек, наоборот, такое приветствовалось. Девушки нужны были для ажиотажа и веселья. Правда, оделась я, как на шпионское задание, но ведь так и было задумано. Если бы не Чудов-Юдов – меня бы вообще никто не заметил. Гад. – А фотик я взяла наделать классных с ним снимков. Это запрещено? – протянула невинно, хлопая ресницами и вытягивая губы «уточкой».
Мне не нужно было смотреть на Демьяна, чтобы видеть, как он обескураженно таращится на нас. Я и так это знала. Чувствовала кожей…
– Фамилия, – сухо спросил один из амбалов.
– Егорова… – протянула, продолжая изображать из себя милую овечку.
– Не твоя, – хмыкнул он и перевёл взгляд на моего друга.
– Коротаев, – бесстрастно произнёс он, лениво склонив голову набок.
Почему мой друг так резко изменился? Что за странная атмосфера? Откуда такое превосходство в его обычно робких глазах? Это, вообще, мой друг?
Охранник прижал пальцы к гарнитуре, что болталась у него на ухе и отошёл в сторону. Второй не сводил с нас глаз.