Свободное радио Альбемута - стр. 23

– Да, это невероятно, – согласился я.

Он был прав. Вот вам Homo обыкновенный: крутится себе по орбите, как мертвый камень вокруг мертвого солнца, без цели и без смысла, глухой, слепой и холодный. Нечто безжизненное, навеки отрезанное от новых мыслей.

– Кто бы они ни были, – продолжал Николас, – я должен доверять им. У меня нет иного выбора. Я все равно сделаю все, что они захотят.

– Думаю, ты поймешь, когда включится программа, – сказал я. Если – отрезвляющая мысль – он вообще запрограммирован.

– Думаешь, пойму? Я буду слишком занят.

Это меня напугало: вот он молнией приходит в движение, будто взрывается, и ничто не в силах его остановить.

– Они… – начал было Николас.

– Пожалуйста, не называй их «они», – попросил я. – Это действует мне на нервы. Было бы гораздо лучше, если бы ты говорил «он».

– Я говорю «они», – объяснил Николас, – потому что видел их несколько. Женщину, мужчину. По меньшей мере двух.

– Как они выглядели?

Николас помолчал.

– Ты понимаешь, разумеется, что это было во сне. Там все искажено. Наше сознание возводит барьеры.

– Для самозащиты, – кивнул я.

– У них по три глаза: два обычных, а третий не со зрачком, а с линзой. Прямо посреди лба. Этот третий глаз видит все. Его можно включать и выключать, и когда он выключен, то совершенно пропадает. Становится невидим. Тогда, – Николас судорожно вздохнул, – они ничем от нас не отличаются. Ничем.

– Боже милосердный…

– Да, – мужественно произнес Николас.

– Они способны говорить?

– Они были немы. И глухи. В таких сферических камерах, вроде батискафа, оплетенных проводами – всякое там электронное оборудование, чтобы они могли общаться с нами, чтобы их мысли превращались в слова, которые мы слышим и понимаем, и чтобы они могли понимать нас. Это им дается с трудом, с большим напряжением.

– Не уверен, что я хочу знать.

– Черт побери, да ты же об этом все время пишешь! Я наконец прочитал кое-какие твои…

– Я пишу фантастику. Вымысел.

– У них увеличенные черепные коробки, – сказал Николас.

– Что? – переспросил я. Я не поспевал за ним. Все это было для меня чересчур.

– А как иначе поместился бы третий глаз? Массивный удлиненный череп – как у египетского фараона Эхнатона. И у двух его дочерей. А у его жены череп был самый обычный.

Я распахнул дверь и вернулся в гостиную, где сидела Рэйчел.

– Он свихнулся, – пробормотала она, не отрываясь от книги.

– Точно, – сказал я. – Совсем спятил. Вот только не хотел бы я здесь оказаться, когда сработает его программа.

Рэйчел, промолчав, перевернула страницу.

Выйдя вслед за мной из спальни, Николас приблизился к нам, протягивая в руке клочок бумаги.