Размер шрифта
-
+
Свободное лето. Стихи и проза - стр. 20
Я почти обречённый забытым быть,
Слегка косивший под Маяковского,
Я – носитель побоев бейсбольных бит,
Неизменный любитель всего японского.
Мой стих – не за что помнить и уважать бы,
Если бы не одно вопиющее «но»:
Я в мир сумасшедших опытный провожатый,
Не раз выносивший свой мусор в окно.
Зал ожидания подливкой мясною занят,
Провинциальной эстетики целый двор.
Чем больше часов проводится на вокзале —
Тем больше досада, запал, задор.
Чем больше ты смотришь в толпы творожную массу,
Тем больше берёт какой-то раскисший тошняк.
Секунды, минуты в огонь добавляют масла:
Чуть-чуть посидеть бы – и в обморок точно – шмяк!
…Если забыть о том, от чего тревожно,
И не глядеть на улицу,
И если забыть, какая судьба мне прочится,
То приходит на ум из Хагивары про синюю кошку,
Из Тюи про пуговицу,
Да из Дадзая про счастье и общество.
Гусева Милена
Вблизи заброшенного замка
Вблизи заброшенного замка деревья, камни, да овраги.
Возможно, это лихорадка, возможно, путы летаргии.
Как будто мир добра и счастья исчез в сгущающемся
мраке,
Забрав с собой мою надежду на воплощения благие.
Минуя сумрачный пустырь, возникший вместо старой
пашни,
Я ощущаю неизбежность и аромат душистой хвои.
Передо мною вырастают полуразрушенные башни.
Как привлекает этот омут, в котором живо неживое.
И проявляется терраса с викторианской балюстрадой.
А задымлённый полумесяц роняет свет на монументы
И повреждённые скульптуры за металлической оградой.
Повиновавшись странной тяге, я захожу в апартаменты.
На стенах стёршиеся фрески: лесные эльфы и русалки.
Фонарь отбрасывает в залу едва заметное мерцанье.
Резная скатерть паутины свисает с каждой ветхой балки.
Я слышу голос ниоткуда, из головы, из подсознанья.
Испуг смешался с любопытством и ощущением покоя.
Возможно, мнительность, возможно, обычный признак
пароксизма.
Но кто-то трепетно коснулся плеча прозрачною рукою.
И сердце словно воспарило на чёрных крыльях
драматизма,
На белых крыльях Мельпомены, дающей творческую
силу.
Донёсся звук виолончели и надрывающейся скрипки.
Я различаю чёткий образ, чья кожа цветом, как белила,
Чей взгляд приветливо печален, а губы замерли в
улыбке.
Мы кружим в тихом менуэте под потолочным
барельефом.
Вокруг танцующие пары в одеждах времени барокко.
Их грациозные манеры подобны нимфам или эльфам,
Изображённым на обоях когда-то мрачного чертога.
Похоже, путы летаргии почти утратили весомость.
Так хорошо и вдохновенно ещё ни разу не бывало.
Но с первым заревом рассвета всё растворилось, канув в
пропасть.
Едва ли кто-нибудь поверит в реальность призрачного
бала.
Едва ли кто-нибудь увидит красу заброшенного сада,
Страница 20