Свободная ладья - стр. 39
И уже у себя в комнате, окно которой выходило в гулкий колодец двора, отгороженного решётчато-узорными воротами, я спросил его, не пошутил ли он. Вадим ответил мне со своей особой усмешечкой:
– Я что, похож на сумасшедшего?
Елизавета Сегизмундовна, стал рассказывать он, раздеваясь, валясь на кровать, вздыхая и морщась, после своей бурной краснокосыночной молодости («Она и в гражданской успела повоевать при каком-то штабе!»), в мирные годы работала в Наркомпросе, с Крупской. Дважды оказалась на краешке – в 37-м и в 52-м. Первый раз её вызвали на Лубянку по делу мужа, отца Маргариты, тогда уже арестованного. Допрашивали. Она поняла – её ждёт та же участь. Позвонила вечером Крупской, просила защитить. Та прошелестела в ответ: «Извини, Лиза, сама боюсь». И положила трубку не прощаясь.
А через несколько дней Елизавете Сегизмундовне сообщили, что её муж скончался от сердечного приступа, отдали тело и даже разрешили скромные похороны. Но в 52-м заглохшее было дело возникло снова, её опять вызвали на Лубянку, уточняли то, что она говорила пятнадцать лет назад. Но и эти допросы после смерти Сталина прекратились. Елизавета Сегизмундовна (она уже тогда была профессором) стала заведующей кафедрой в педагогическом вузе, издала несколько увесистых книг. В праздничные дни она, живая реликвия революционных лет, отсиживала томительные часы в почётных президиумах и ездила по приглашениям в школы на торжественные пионерские линейки.
Историю же появления на свет Виталика Вадим рассказывал мне чуть ли не всю ночь – так увлёкся. Удивлялся, сердился, вопрошал, вскидывая с подушки кудрявую голову:
– Какой-то провал сознания, иначе не объяснишь. Оцепенение мозга! Морок! Ведь не могли же они, тётя Лиза и Ритка, не понимать, что всю жизнь притворяться невозможно?! Что обман раскроется?!
Да, конечно, тогда, в 50-м, Елизавета Сегизмундовна оказалась в глухом тупике: пятнадцатилетняя Маргарита, любительница стихов и танцев, попав в молодёжную компанию, в результате короткого, но пылкого увлечения оказалась беременной от какого-то студента. Нужно было принимать экстренные меры. Какие? За аборты (запрещённые в те годы) сажали в тюрьму. Оставалось рожать. Как? Открыто? Значит, поставить под удар педагогическую карьеру и авторитет Елизаветы Сегизмундовны.
Помогли родственники в Одессе, куда тётя Лиза и Рита спешно приехали в начале лета, пока вдруг пополневшая фигурка профессорской дочки ещё не полностью деформировалась. В конце лета, когда подошёл срок, Риту под именем Елизаветы положили в роддом, а самой Елизавете Сегизмундовне всё те же предусмотрительные родичи оформили задним числом фиктивный брак с человеком, который так ни разу и не появился в Москве. Мальчик родился здоровым, в сентябре его привезли в Москву, где объявили поздним ребёнком второго позднего брака, вскоре, впрочем, распавшегося.