Свобода - стр. 47
И вдруг движение. Два существа идут по пустынной пригородной улице. Только одно из них – человек.
Блондинка с короткой стрижкой открывает ворота и сворачивает на свой участок. Поводок туго натягивается вокруг столбика ворот, она тянет, но ничего не происходит. Поводок как приклеился к цементной поверхности. Женщина тянет сильнее, поводок ослабевает, мощный пес заходит на участок, что-то внимательно вынюхивая. Женщина оборачивается, чтобы запереть ворота. И тут слышит глухое рычание, чувствует, как поводок вот-вот вырвется у нее из рук. Она быстро запирает ворота на засов, ротвейлер неумолимо куда-то ее тащит.
И тут она видит мужчину.
Он стоит, прислонившись к стене ее дома, рядом со световым пятном, отбрасываемым фонарем с террасы.
Сначала он видит в ее лице лишь страх и замешательство, обреченную покорность перед разверзшейся пропастью. Однако на удивление быстро первая хаотичная реакция приобрела формы и на лице женщины отразилась решимость дать отпор.
– Этот пес разорвет вас за пять секунд, – глухо произнесла она.
– Простите за беспокойство, – сказал мужчина, помахивая каким-то удостоверением. – Вы же Отилия Гримберг? У вас дома никого не оказалось.
– Сэм Бергер, – пропыхтела она, глядя на удостоверение. – Нельзя же вот так…
Мужчина перевел взгляд на ее запястье, обнажившееся из-за туго натянутого поводка.
– Классная татуировка, – сказал он. – Я действительно не хотел вас пугать. Я частный детектив…
– Тьфу ты черт, – произнесла Отилия Гримберг. – Даже не знала, что в Швеции такие есть.
Ротвейлер по-прежнему был готов к нападению, но по мере того, как менялся тон беседы, пса понемногу отпускало. Женщина в кожаной куртке и рваных джинсах, с наметившимися морщинами, успокаивала его как могла.
– Но вы хоть понимаете, что нельзя вот так затихариться у чужого дома, как будто вы какой-нибудь насильник, – произнесла она, не глядя на Бергера. – Меня чуть инфаркт не хватил. Я женщина хрупкая.
– Честно говоря, по вам не скажешь, – заметил Сэм Бергер. – Можно с вами поговорить?
Она подняла глаза, проследила за его взглядом, посмотрела на свое запястье. На татуировку с именем «Сэм» в простреленном сердечке, из которого падает единственная капля крови.
– Моя первая любовь, – криво улыбнулась она. – Но это было давно. Того Сэма уже нет в живых.
– Нет в живых?
– Я же сказала, это давняя история, – сказала она, отпирая дверь и впуская в дом ротвейлера. Дверь она оставила приоткрытой, что Бергер истолковал как разрешение войти. Не успел он переступить порог, как ротвейлер радостно бросился ему на грудь и принялся облизывать лицо. От пса воняло.