СВО: фронтовые рассказы - стр. 1

© Григорьев М., Ивакин А., Кробут С., Филиппов Д., Часовских К., Бобров Г., 2024

© Багринцев Д., ЛНР (худ.), 2024

© ООО «Яуза-каталог», 2024

Максим Сергеевич Григорьев, участник СВО, председатель Международного общественного трибунала по преступлениям украинских неонацистов, член Общественной палаты РФ.

– Парни, для информации. «Химарь» летит со скоростью две тире три тысячи кэмэ в час. Ну, плюс-минус, смотря какая там ракета. Понял, да? До «немца» примерно будет 25, ну 35 кэмэ, смотря как страх потеряют, куда установку подтащат, мы их сейчас тоже щемим по полной. Понял, да? С того момента как нас срисует укровская «птичка», примерно как наша, лететь «Химарю» до нас меньше минуты. На прошлой неделе по расчету из соседнего подразделения «Химарь» прилетел. Два – 200, один – 300. Понял, да?

Все это техник расчета БПЛА с позывным «Добрыня» выдал нам, когда мы ехали на запуск большой «птички». Сам техник был среднего роста, как говорят, уже немолодой, но массивный, мускулистый и повидавший – с небольшими перерывами он воевал с 2014 года, в том числе и «в штурмах». Он действительно похож на Добрыню Никитича с картины Васнецова «Три богатыря». Было видно, что свою речь он говорит не в первый раз.

– Вы люди взрослые, сказать я вам обязан, а как дальше будете делать – дело ваше. Ваши жизни и, что тоже немаловажно, судьба дорогого беспилотника – в ваших собственных руках! – Все это не было сказано вслух, но отчетливо читалось в спокойном тоне и уверенном выражении лица Добрыни.

Всем своим видом он показывал: потери на войне никого не удивляют, каждый понимает, на что идет. Но каждый должен сделать все, чтобы выполнить боевую задачу и по возможности эти потери – хотя бы в виде самого себя и своих боевых товарищей – минимизировать.

– Наша задача: на поле приехали – качнули – запустили, сразу с поля смотались. 100 метров «птичка» набрала – и уже это ответственность операторов, они ведут. Понял, да? – уже вслух подвел итог Добрыня.

Наши беспилотники были самолетного типа, с крыльями больше трех метров. Такие летают по 3–4 часа, радиус действия под 100 километров. Запуск – с катапульты, посадка – с парашютом. В составе специальной бригады я занимаюсь воздушной разведкой. Выявление и разведка целей, корректировка артиллерийского и ракетного огня, контроль огневого поражения – это все к нам. Кроме командования, большинство личного состава бригады делится на две группы – операторы и техники. Это примерно как в авиации – летчики и техники. Операторы управляют «птичками», или «бортами», а техники отвечают за их работу, обеспечивают взлет и посадку. Каждый оператор в начале службы должен отработать несколько недель техником – традиция.

Наш расчет БПЛА дислоцировался в одном из небольших населенных пунктов на запорожском направлении. Вокруг него находились поля, с которых мы запускали и куда сажали наши «птички». На наших электронных картах в НСУ, наземной станции управления, с которой мы и управляли беспилотниками, значилось поле «Дальнее». Еще было «Ближнее», «Длинное», «Овраг», «Зеленое», «Грязное» – можно было догадаться, почему их так назвали. Названия других полей – «Сочи», «Киев», «Клондайк», «Да назови как хочешь» – были уже предметом фантазии операторов. Как бы сказали ученые, так исторически сложилось. Проще говоря, кто-то когда-то так назвал – и так осталось на картах.

«Дальнее» находилось дальше от операторов, но ближе для посадки возвращающейся «птички». Это значит, что она дольше может быть в воздухе и глубже может залететь на территорию противника. У каждого расчета таких полей семь-восемь, а само место запуска и посадки все время менялось по уже проясненным нам Добрыней причинам: нас могли «вести» и, после чего прилетали ракеты американской реактивной системы залпового огня HIMARS, в просторечии – «Химарь». Самое неприятное, если они будут с кассетной головной частью. Тогда в каждой ракете будет почти семь сотен кумулятивно-осколочных боевых элементов, превращающих в решето все, до чего они долетают.