Свита мертвой королевы - стр. 6

Вернувшись домой, я опять обратилась в девочку, но переодевалась в мужское всякий раз, когда нужно было встречаться с дедом или другими родственниками.

Вскоре отец действительно купил дом в Коимбре, куда и перевез нас.

Мне исполнилось пятнадцать, когда мой отец выдал замуж пять моих сестер, так что семья чуть было не пошла по миру, рассчитываясь с приданым. Еще три мои сестры отправились в монастырь, так как плата там хоть и была достаточно приличной, но тем не менее не шла ни в какое сравнение с расходами на свадьбы.

К сестре Лютиции сватался было кузнец, но отец заупрямился: не такой судьбы хотел он для своей дочери. Лютиция захирела от любовной тоски, заболела и слегла. Кузнец приходил к отцу просить отдать за него Лютицию без приданого, понимая, что причина отказа не в его низком положении, а в невозможности дать за невестой сколько-нибудь денег. Жили мы по соседству, и он прекрасно знал, что мы испытываем нужду, но отец счел такое предложение оскорбительным и прогнал претендента.

С ужасом для себя я осознавала, что в списке счастливых невест или устроенных монахинь занимаю самое последнее место. А значит, следовало самой позаботиться о своей участи.

Кармелина, которая была старше меня на три года, сошлась с веселым трубачом из личного отряда герцога Мондего и сбежала с ним. Для вида отец собрал нашу церковную общину и потребовал, чтобы ему помогли в поисках блудной дочери, но дальше обыкновенных разговоров дело не пошло. Помню, отец тогда ругался, что, мол, святой отец отнесся к его просьбе без должного рвения. Собрав соседей, он просил пешком обойти округу, хотя понимал, что дочь уже далеко, а значит, догнать ее смогут только всадники. На самом деле всем было понятно, что он сам в первую очередь не желает возвращения беглянки, пристроить которую не в силах.

Я тоже начала подумывать о том, чтобы найти себе любовника и убежать с ним куда глаза глядят. Наконец, приняв решение, я отправилась на постоялый двор мамаши Софьи, где в ту пору квартировали воины барона Визеу, приехавшего на турнир в Коимбру.

Вымывшись в корыте и вплетя в волосы садовые цветы, я раздавила вишню и подкрасила ее соком губы. Потом, помолившись и в последний раз обойдя дом, я тихо проскользнула через калитку – и была такова.

До постоялого двора нужно было пройти через площадь, где у отца имелось много знакомых среди купцов, но никто не обратил на меня внимания, потому как я бывала здесь и прежде – и с сестрами, и одна. При этом я ужасно трусила. Шутка ли сказать: дочь купца Эдмонда Сорья вот-вот станет или женой, или шлюхой простого солдата?!