Свита мертвой королевы - стр. 23

Стражники тут же скрутили крестьянина, на которого указал дон Санчус.

– Но возможно ли, что негодные мухи, которые на поверку могут оказаться дьяволами, помогли вам, любезнейший дон Санчус, в столь богоугодном деле, как поиск преступника? – поднялся из-за поленницы незамеченный мной прежде священник.

– Если мухи – это дьяволы, ваша милость, – лицо дона Санчуса сделалось серьезным, – следовательно, дьявол сам себя и выдал. Потому как все знают, что дьяволы предпочитают пить человеческую кровь. Так в своем стремлении к пороку нечистый, соблазнивший на убийство этого крестьянина или кого-то из его домочадцев, был повержен своим же оружием.

Дождавшись слов благодарности и отпустив остальных людей, дон Санчус похлопал меня по плечу, приглашая в дом.

По сравнению со дворцом графа Гонсало Альвару и с домом его единственного сына Луиджи халупа дона Санчуса была почти крошечной.

Прямо от входа начиналась округлая зала с дубовым столом посередине и пыльными, проточенными молью головами животных по стенам. Черный прокопченный камин, наверное, никогда не чистился. Вдоль одной из стен стояла заставленная тазами грязная лавка, у другой стены возвышался здоровенный буфет. В углах была сложена ломаная мебель и бывшие в употреблении тряпки неизвестного назначения.

Решив, что дон Санчус очень беден, я сделала вид, что не вижу царившего вокруг запустения, отмечая про себя, что следует как можно скорее привести дом в божеский вид.

Кухня оказалась еще чернее и страшнее, нежели первая зала. Прямо с порога в нос ударял запах гнилых фруктов, и я не без омерзения обнаружила невынесенное ведро помоев, над которым кружили мухи. На стенах по обыкновению висели пучки трав и золотистые связки лука, но только грязные, прокопченные и покрытые слоем двухмесячной пыли. На полках стояла деревянная и глиняная посуда, из которой погнушались бы есть графские собаки. Окно было плотно закрыто ставнями и завешено тряпицей. Так что из-за создавшегося полумрака я не сразу разглядела мирно дрыхнущего на скамье у стены мальчишку.

Буркнув что-то нечленораздельное, хозяин поднялся к себе наверх. Я огляделась по сторонам, понимая, что никто в этом доме не накормит и не покажет мне, где я могу устроиться на ночь, если это не сделаю я сама.

Живя в Коимбре и затем служа у графа Альвару, я привыкла, что мужчины так или иначе заводили разговоры о кораблях.

Юноши мечтали наняться юнгами или простыми матросами на торговые, военные или рыболовецкие суда. В каждой семье был моряк, купец, отправляющий свои товары морем, или, по крайней мере, человек, работающий в порту. Поэтому, играя роль молодого человека, я заранее приготовилась к тому, что придется рассуждать о море.