Свинцовый бриз - стр. 21
– Ты точно видела ее?
– Ну да, видела!.. А что? Чего это ты так разволновался?
– Ты кричала ей, она не ответила… Почему ты думаешь, что она совсем уехала?
– Так вещи собрала. Ничего не осталось!..
– Может, она с мужчиной, ну, в Геленджике, например, познакомилась, к нему переселилась.
– Ты что, ревнуешь?
– Может, он завтра ее за дверь выставит?
– Ты на это надеешься? – подбоченилась Лена.
– Да нет, просто завтра… или послезавтра Оксана вернется, а номер уже занят.
– Вещи собрала? Собрала! Все, поезд ушел.
– Но ведь номер оплачен.
– Я же сказала…
– А если Оксана в прокуратуру заявит?.. Знаешь, что такое прокуратура? Там даже анонимки рассматриваются. Нас тут проверками задолбают. А меня еще и с должности снимут.
– С должности? – задумалась Лена. – Тебя?
– С должности. Меня.
– Баштан нас тогда живьем съест.
– Соображаешь, – усмехнулся Игнат.
– Так я номер не сдаю. Просто убралась. И вообще, ужин у нас, давай, переодевайся и за стол!
Об Оксане больше не говорили. Но через день Игнат позвонил ей по номеру, который остался в книге контроля бронирования, у Лены такая имелась. Ответила ему Оксана.
– Это, конечно, не мое дело, почему ты уехала, – сказал он, – но тем не менее я должен знать, в чем причина поспешного отъезда.
– Надоело все… И ты надоел! – выпалила Оксана.
Игнат не знал, где она находилась: дома, в квартире, может быть, в каком-нибудь общежитии, но в помещении было шумно, слышались мужские голоса. Кто-то предложил выпить за чье-то здоровье. Видимо, застолье у Оксаны, и она, возможно, во главе угла. Сначала стол, потом постель, но Игната это не должно касаться.
– Если с тобой все хорошо, то извини.
– Все хорошо… А без тебя еще лучше!
В трубке послышались короткие гудки. Похоже, Оксана не хотела разговаривать с Игнатом. А может, кто-то, забрав у нее телефонную трубку, повел девушку в спальню.
Глава 4
Бронированная техника на улицах Москвы, народ на ушах, люди бросаются под танки, останавливая их. Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР понимает, насколько глубок поразивший страну кризис, Ельцин обращается к военнослужащим с призывом проявить высокую гражданскую сознательность и не принимать участие в реакционном перевороте. Игнат, если честно, не понял, кто бунтарь, Ельцин этот или ГКЧП? И не очень-то хотел понимать, но начальство также требовало от него высокой гражданской сознательности, личный состав отделения переведен на усиленный режим несения службы, считай, на казарменное положение. В поселке все спокойно, но, если вдруг, нужно будет принимать экстренные меры по недопущению уличных беспорядков. Какие именно меры, не объяснили, и от этого ощущение, что кругом царит бардак, только усилилось.