Свидетели восьмого дня – 3 - стр. 61
А Антон как бы он не был подготовлен своей флегматичной и еле живой природой к вот таким агрессиям в свою сторону, всё-таки был выведен из себя бесперспективного в плане душевного и сердечного проявления вот такой неожиданной для него постановкой фактов его поведения. Где он в кои для него веки, как это говорится в сторону людей, всё-таки способных на такие проявления своего поведения, сумел не просто поддеть, а своей правдой и правотой поставить на место и одновременно вывести из себя такую гражданку, до которой он никогда не был бы допущен по природным соображениям (а для чего нужна эта лишняя трата времени, если ему нечего ей предложить для взаимовыгодного обмена), назвав её стервой.
И, бл*ь, Антон, ничего с собой сейчас сделать не может, чтобы в себе как-то скрыть своё полнейшее согласие с этим заявлением Кристины. Стерва вы, как есть стерва. К чему бы он ещё много чего добавил, да и этого вполне хватит Антону, чтобы себя почувствовать как-то уж особенно чётко.
– Так вот значит как. Вы мне ещё и хамите не прикрыто! – а вот теперь Кристина, со стороны Антона нервная и эксцентричная очень клиентка, готова натурально так физически побеспокоиться и достучаться в Антоне до того, что называется благоразумием, которым почему-то люди из сферы обслуживания редко обладают, пряча его далеко-далеко в себе. И ответный выпад Антона, так несвойственный для него, на это прямо-таки указывает.
– Вы предпочли бы, чтобы хамство было прикрыто вежливостью и обходительной мишурой? – вот чем так вдруг и неожиданно затыкает на одно мгновение рот Кристины этот несообразительный на свою внешнюю внятность Антон, но когда его прижмёт и тем более приспичит, то он способен не только самого себя удивить.
– Твой ответ принимается, честный на хамство и неприязнь человек. – После небольшой отдышки и затем вдоха, понадобившегося Кристине для того, чтобы в себе переварить эту дерзость Антона, она успокаивается и решает вести конструктивный разговор. – А теперь собственно перейдём к тому делу, которое во мне организовало стерву. – Говорит Кристина, демонстрируя в себе не меньшую возможность быть честной и местами очень критичной. – Поясните мне, что всё это значит. – Кивая в сторону сервировки стола, говорит Кристина. И хотя она на этот раз сузила предмет рассмотрения рамками уточнения, Антон всё равно не понял, о чём идёт речь.
– Вам что-то не нравится? – задаётся вопросом Антон.
– Мне не просто не нравится то, что в вашем заведении продолжают рецензирование людей по бонтонному признаку, разделяя их по знаниям и принадлежности к разным группам этического нормирования, а мне хотелось бы знать, что вы о себе возомнили. – Кристина на этом месте делает символическую, то есть кульминационную паузу, которая должна встряхнуть в Антоне все его прежние, устоявшиеся на конформизме установки, и наконец-то, прозреть и увидеть, какая он сволочь, как и те, кому он потакает тем, что принимает все условия своего работодателя, в рамках которых он будет здесь работать и получается, что продвигать в жизнь других людей посредством пищи для живота свои заскорузлые традиционным прошлым идеи.