Свидетель - стр. 26
Звон кузнечиков заполнил все вокруг.
Впереди лежала неглубокая балка, пересохшая годы назад, за балкой – низкие холмы, поросшие бузиной и отцветшей сиренью. Над деревьями можно было разглядеть пару старых бетонных столбов буквой «А»; кажется, даже поблескивали на них изоляторы, но никаких проводов не тянулось к давно опустевшей деревне.
– Где тут эта каменка была? – спросил Кирюха то ли себя, то ли пространство, словно немного извиняясь за то, что они так и не нашли старую дорогу, рискнув пробираться по заросшей тропке.
– Да без разницы, – ответил Димка. – Добрались же.
Кирюха поставил «Ладу» в траву на целый корпус от дороги, дальше лезть уже не хотелось – там рос высоченный конский щавель и молодой мощный чертополох. Да и вообще, можно было опасаться хоть пенька от старой электроопоры, хоть силосной ямы, хоть битой бутылки, выброшенной каким-нибудь механизатором в давние времена.
Они забрались сюда на самом деле просто из чистого интереса и желания отдохнуть от людей: Димка от рабочего года в школе, Кирилл – от будней таксиста в большом городе. Он заканчивал последний курс универа и летом подрабатывал.
Нет, рациональный повод жечь бензин у них тоже был – где-то здесь, за Бунёвым, был знаменитый шелковичный сад, ранее колхозный, потом чей-то, а теперь давно уже ничей. Впрочем, говорили, что шелковица здесь все такая же крупная и обильная, как раньше. Но поскольку дорога давно сделалась невыносимой, за кроваво-черной ягодой народ ездил поближе, в Бариново.
Вообще-то Димку шелковица интересовала мало, он ее не любил, но был готов куда угодно завеяться из города просто так. Более же домовитый Кирюха набрал пакетов и пластиковых лотков в достатке – сейчас они валялись на заднем сиденье.
Димон взялся за ручку, дверь со щелчком открылась, и он спустил ноги на траву. Кирюха тоже встрепенулся и стал не спеша выбираться наружу.
– Старею, брат, – посмеиваясь, сказал он, хотя был лет на пять моложе Димки. – Засиделся, аж спина скрипит.
Вообще-то братом он Димке не являлся. Братьями – сводными – были их отцы, так что Димка и Кирюха могли бы считаться сводными двоюродными, если бы такое понятие существовало. Дружили они с детства, и, пусть их семьи жили в разных городах, виделись частенько.
В этот раз Кирюха приехал в Димкину провинцию надолго, недели на две.
Они вышли из машины, разминая затекшие ноги. Димка положил руку на капот, ощущая, как нагрелась даже блестящая, крашенная в серебристый металлик поверхность. Впрочем, сейчас в ней, растворяясь, отражались небо и трава, и машина казалась чуть зеленоватой. Зеркала покрыла пыль. Он вдруг подумал, что, зарасти их машина и правда травой, утрать блеск – и никто не найдет ее здесь, никакой трактор, никакие браконьеры. Никто.