Свидание с жизнью вслепую - стр. 15
Мы были первыми и единственными иностранцами в деревне. Семья, вызывающая любопытство.
Моя любимая сестренка Сита и я замечательно играли вдвоем, а скоро стали шататься по округе. Сначала исключительно вместе, поскольку в детском саду нас сторонились и дразнили. Было обидно, но мы как-то справились, не обращали внимания на оскорбления, не жаловались. Хорошо еще, что мы с Ситой почти одногодки, поэтому могли поддержать друг друга. И все же я мечтал поиграть с другими мальчишками. Я становился все более замкнутым, ходил понурый, пока однажды мама не посоветовала мне: «Знаешь что? Пойди-ка в соседский двор и просто спроси ребят, нельзя ли тебе поиграть с ними». Я собрал все свое мужество в кулак и зашагал в направлении дома напротив. Так я подружился с фермерским сыном Йоргом. Ну да, дети выглядят немного странно, когда встречают чужака. Они враждебно настроены по отношению к нему и повторяют как попугаи то, что услышали от взрослых. Никто не рождается с предрассудками. Но как только обнаруживается, что и с чужаком прекрасно можно поиграть вместе, дистанция быстро сокращается.
Поскольку мама была мудрой женщиной и записала нас с Ситой в спортивную секцию, а потом и в скауты, с годами у нас все больше и больше появлялось друзей. Мы вели почти такой же образ жизни, что и другие дети. Правда, только «почти».
С 1976 года мы чуть ли не каждое лето проводили на Шри-Ланке у «бабули из джунглей», в доме, где вырос мой отец. Так как семейство Кахаватте стремительно разрасталось, а обширные территории имения по традиции были поделены между сыновьями, то богатство поубавилось.
Несмотря на это, у нас был достаток, и ни один из Кахаватте не должен был пахать в поле или возиться с домашним хозяйством сам. Бабушка была главой кухни и никому не позволяла даже притронуться к утвари и еде. Все остальное делали нанятые работники – иначе говоря, невольники, многие среди них дети.
На Шри-Ланке жители деревень, принадлежащие к более низким кастам и не имеющие средств к существованию, продавали своих детей землевладельцам. Так было принято. Утром, проснувшись, отец хлопал в ладоши и кричал: «Tea, please![1]», и дети бежали и обслуживали его. Потом их отправляли в поле гнуть спины. Они ночевали в хижине в компании с псами и не имели права ходить в школу.
Когда в нашу первую поездку на родину отца до мамы дошло, как там обстоит дело с детьми, она рискнула прояснить ситуацию. Отец счел это неслыханной дерзостью. Вышел большой скандал. История быстро докатилась до родственников отца, и они навалились на него с упреками, как, дескать, ему пришло в голову притащить в дом белую, которая не понимает элементарных вещей. После этого родители не разговаривали полтора месяца.