Светофор, шушера и другие граждане - стр. 20
Скорее бы нам с тобой уже встретиться.
И ты береги себя, ради меня.
И я люблю тебя.
Маша…»
Сколько можно так мучить хорошего человека?
Да уже чуточку и потерпеть осталось…
Два дня.
Вот они и прошли, и он, наш Пташкин, уже вернулся из (куда он там ездил?), а, да Нижневартовск.
Он вернулся, и, конечно же, первым делом он к своему почтовому ящику! И вот! Опять письмо опередило его!
И он скорее вызвал лифт, и первым делом чемодан в прихожей бряк в коридоре, и в грязных ботинках скорее на кухню.
Распечатывает письмо, прямо в пальто и куртке (ну он же один живет, ругать его некому, сам потом помоет полы).
И он читает, он читает, но соображает он медленно, все-таки целые сутки в дороге и в поезде не особенно выспался (плацкарт)…
И он читает такое письмо:
«Здравствуй, Саша! Наверное, ты меня уже не помнишь, конечно, мы с тобой учились в одном классе с первого по шестой. Маша Шишкина? Помнишь, я у тебя еще все время домашку по матике списывала…»
Что же еще рассказать об этой странной истории? Вот, словом, видите, как бывает?..
Мы бы, конечно, привели тут целиком письмо Маши Шишкиной. Но это вышло бы перед ней неудобно.
(Она же его не нам с вами писала.)
Первое мая
В один прекрасный день, первого мая, когда все, у кого есть дачи, уже уехали (на все праздники), а все, у кого есть билеты в Турцию, улетели, на соседнем балконе 34-го дома по улице Рогова сидел черт.
Черт сидел и таращился в наш дворик, где уже распускалась сирень и вовсю цвела черемуха.
В песочнице дети строили куличики.
Дядьки играли в домино.
Мамы качали коляски.
Папы пили пиво.
Черту было скучно, и он уже подумывал выковырять из стены какой-нибудь кирпич или просто взять с подоконника цветочный горшок и сбросить его кому-нибудь на голову, как вдруг большое окно соседней квартиры распахнулось, и из него высунулась Мария Сергеевна.
Мария Сергеевна посмотрела с минуту, как все чирикает и распускается во дворе, и провела пальцем по стеклу. На пальце осталась черная зимняя копоть.
И Мария Сергеевна решила помыть окно.
Она сходила в ванную за алюминиевым тазом и мочалкой, порвала старую простынь на тряпки и, взгромоздившись по стулу на письменный стол, взялась за дело.
Черт приободрился.
По железяке карниза, неслышно цокая копытцами, он вскарабкался на подоконник к Марии Сергеевне и, пока она разводила по стеклу мочалкой пыльную жижу, прошмыгнул в квартиру, чтобы все разузнать и разнюхать.
Мария Сергеевна оказалась женщина одинокая.
В записной книжке три телефона.
В холодильнике борщ в маленькой кастрюльке. На буфете одна чашка. Одна тарелка.