Светочи Тьмы - стр. 41
Уже в участке выяснилось, что кто-то из соседей Алевтины Тихоновны поведал о случившемся недавно скандале. А еще кто-то клялся и божился, что видел Агнию в ночь пожара на месте преступления. Почему преступления? А потому, что у следствия имелись некие доказательства умышленного поджога. Разумеется, все сказанное было дичью и полнейшей чушью! Дмитрий Венедиктович так и сообщил явившемуся на беседу начальнику участка. Он держался твердо и решительно, он был готов на все, чтобы защитить любимую женщину. И он защитил! Уж, как умел…
Доверительным шепотом, косясь на замершего у двери пристава, Дмитрий Венедиктович сообщил начальнику участка, что у Агнии есть алиби, которое камня на камне не оставит от гнусного обвинения, но вопрос деликатный и может навредить репутации невинной девицы. Начальник участка оказался человеком понимающим и разумным. Его нисколько не смутило сообщение, что всю минувшую ночь Агния провела с графом Горисветовым. Невеста, почти супруга… Какой уж тут удар по репутации – дело житейское! Дмитрий Венедиктович не знал, что сильнее повлияло на представителя закона: его ораторский талант или пухлая пачка денег, которую указанный представитель закона принял, почти не таясь. Как бы то ни было, а ровно через час с Агнии были сняты все обвинения.
Дмитрий Венедиктович опасался, что в попытке защитить даму сердца зашел слишком далеко, и приготовился к самому худшему. Он даже заготовил речь, которую вознамерился произнести, когда они останутся наедине. С виноватым видом он помог Агнии забраться в карету, уселся напротив и приготовился каяться. Но Агния ни в чем не стала его винить, с тихим вздохом она упала к нему на грудь, прижалась всем своим юным телом, от чего Дмитрия Венедиктовича тут же бросило в жар. Давненько он не чувствовал ничего подобного! Сказать по правде, никогда в жизни не чувствовал такой ослепляющей страсти, какую вызывала в нем эта удивительная женщина. Агния отстранилась в тот самый момент, когда Дмитрий Венедиктович уже решился ее поцеловать, и к мучительному жару добавилось чувство стыда за собственную несдержанность. Он сполз на грязный пол кареты и уткнулся покрывшимся испариной лбом прямо в колени Агнии. И не было для него большей радости и большей ласки, чем легкие касания ледяных пальчиков и острых ноготков. Агния гладила его медленно и задумчиво, словно он был не графом Горисветовым, а левреткой, беззаветно преданной своей хозяйке.
Август понимал, что большая часть из написанного в письме была всего лишь художественным допущением Свирида Петровича, но и собственное живое воображение рисовало именно такие картинки. Он знать не знал графа Горисветова, но представлял, как могла повести себя Агния в сложившихся обстоятельствах. А еще он вполне допускал, что пожар, унесший не одну невинную жизнь, был делом ее рук. Та Агния, которую он знал, была способна на многое. Человеческие жизни не значили для нее ровным счетом ничего, она мыслила совершенно иными категориями и почему-то была уверена, что Август непременно поддержит ее в этом сумасшествии. Или то было не сумасшествие?