Светоч - стр. 25
Лежала Владка под возком, просила Ладу Пресветлую оборонить и Нежату любого, и ее, сошку мелкую. А тем временем мечный звон все громче становился, все отчаяннее кричали посеченные тати. Влада все ж зажмурилась и глаз не открывала, боялась смотреть на кровяное крошево: ведунья в ней выла горько, разумея, сколь много жизней уходит на мост, сколь боли и страдания опричь.
Вроде требу клала всего лишь миг, а сеча уже и закончилась. В мрачном лесу слышны были только посвисты убегавших татей, да стоны оставленных ими людей. Рядом с ней захрустело жутко, с того и поняла ведунья – добивают. Малое время спустя, стало совсем тихо.
– Не сбежала? Надо же, разумная. – Голос Чермного напугал Владку едва не до визга, а уж потом и он сам – тёмный, большой и страшный.
Склонился до земли, смотрел на нее, лежащую в пыли, улыбался скупо, будто щерился. Владка не снесла его тёмного взгляда, посмотрела на большой меч, с которого капала кровь алая, питала землю, отдавала жуткую дань грозному богу Перуну.
– Вылезай, Влада Скор, – молвил и руку протянул.
Она затряслась, но себя не уронила: выползла сама и отряхнула подол бабьей рубахи:
– Дальше-то куда? – и спросила негромко, а всё одно, голос дрогнул, зазвенел высоко.
– В Вешень. Отойдем до озерца, заночуем, а поутру на насаду и в Новоград, – он смотрел прямо в глаза, будто думу думал. – Не трясись, не трону. С бабами отродясь не воевал. Разумела?
Влада кивнула и забралась на подводу. Чуть погодя, к ней подлезла скулящая Беляна и прижалась крепенько. Испугалась до икоты, выла тихонько. Видно, боялась воев Чермного ничуть не меньше, чем татей на лесной дороге.
Тронулись, спустя малое время, когда отволокли с дороги тела мертвяков. Владка едва уши не зажала, когда под колёсами возка захрустело, увидала руку с растопыренными пальцами: осталась на страшной дороге без тулова хозяйского.
Проехали подальше от страшного места, и встали опричь озерца. Владка понять не могла, как просто всё, но и жутко. Вот только что кровь и смерть лютая, а тут и водица светлая, и зелень свежая, и птахи поют безмятежно. Тишь и благо вокруг, и нет смерти, нет крови и хруста костяного.
Вои притащили валежника, уложили костёр и запалили высокое пламя. Оська – Влада помнила имя парня – принялся устраивать котёл с водой над огнем, кидать в него крупы, сыпать мясца вяленого. И такой дух пошел по поляне, что у Владки в животе заурчало.
– Кулеш>46, Владка, да сытный! – Белянка, оголодавшая в пути, едва не тряслась. – Идем-ка, поможем кашеварить.
И пошла без боязни. А как иначе? Голодное пузо еще и не на такое толкает. Влада уселась на бревно, принесенное воями, стянула с себя охабень и бросила опричь. Смотрела, как ратные шли к озерцу, на ходу скидывая рубахи и порты. Отворотилась. И то правда, не глядеть же бабе на голозадых. Плескались долгонько, вернулись к костру, когда уж варево дошло. Наскоро переметали чистыми тряпицами царапины, изумляясь, что все целы, нет ран и крови скорой.