Светлолесье - стр. 3
– Лесёна.
Я отмерла и села рядом. Вместе, молча, мы быстро сняли мох. Под ним обнаружился женский лик. За головой богини остались надломленные, но угадываемые крылья. Перья, высеченные каким-то древним мастером… Колдуном? Колдуны служили когда-то богам, людям и миру.
– Кто она?
– Крылатая. – Наставник подался вперед. – Управительница ночей, ветров и нитей жизни.
Хозяйка нитей в овраге, расколотая пополам. Плохой знак. Как давно она тут лежит? Три сотни лет, должно быть. С тех пор, как появились жрецы и заговорили о Едином. С тех пор, как они начали охотиться на колдунов и чудь… Да, не все жрецы убивают, лишь те, что носят алое и именуют себя червонными. Есть среди жрецов лекари и книгочеи, предпочитающие белоснежные одежды, а также несущие слово Единого кроткие служители в сером – им и вовсе ни к чему смущать людские сердца. Они даже отказываются от родовых имен и носят на лицах покровы. Столько жертв! А все одно: почему-то эти три Ветви служения Единому, пришедшие на смену трем Путям колдовства, подарили Светлолесью лишь три века раздора.
Фед накрыл раскол ладонью и застыл молчаливой громадой.
Когда трещина срослась, он вынул из сумы бурдюк и каравай, налил на краюху меда и оставил рядом с богиней. Я достала горсть сушеных яблок, поднесла дар и привычно потянулась к скрытому в глубине образу горящих глаз Полуденного царя… Допустил бы он такое? И тут же почудилось, будто в ответ на меня устремился чей-то тяжелый взгляд.
Дальше мы шли, не оборачиваясь. На пути встречались только заросшие мхом межевые камни и круги мухоморов перед ними, но мне казалось, будто кто-то идет вместе с нами. Крутая дорожка вела все дальше вниз, в лес, где качали лапами и скрипели на ветру вековые ели. Сумрак догонял нас, а деревья все не кончались. Давно остался позади идол. На сей раз мы забрались слишком далеко от города…
Фед тоже чувствовал тревогу.
– Успеть бы дотемна.
Земля становилась рыхлой, бурьян доедал остатки ровной дороги, и наставник явно опасался, что в таких местах нас подстерегут разбойничьи ватаги.
Но вот впереди мелькнула деревянная, похожая на чешую, черепица постоялого двора. Донеслась мужицкая брань и суета, а затем показалось переплетение узких городских улочек. Наша корчма стояла неподалеку, на окраине леса. Постоялый двор при ней был полон: многие решили переждать здесь темную ночь. У коновязи толкалась дюжина коней, но когда Фед заметил знамя, остановился.
– Идем в обход.
Я шумно вздохнула.
– Фед, ну…
С крыльца сошли три оружных мужика. Я запнулась. Оружные мужики в алых плащах – значит, охотники на колдунов, червенцы, то есть… Мазнув взглядом по Феду, замершему перед воротами, они тоже остановились. Один махнул рукой: