Светить, любить и прощать - стр. 17
– Мне так кажется, во всяком случае.
Дочь, кивнув, улыбнулась:
– Ну, ладно, ладно… Моя подруга Наталья пошла в кино со своим молодым человеком, – Аня поспешно исправилась, – что? Так лучше? Понятнее?
Амалия одобрительно хмыкнула:
– Угу… Уже лучше. А с кем, если не секрет?
– О! – Анна довольно захохотала, тряхнув медными волосами, – Наташка у нас пользуется успехом! Этот, по-моему, пятикурсник. Наш, кстати, медик. Говорят, кардиолог.
Анна хитро прищурилась и добавила:
– Наташка, хоть и филолог, а любовь крутит с нашими… С медиками. У них же на филфаке дефицит мужского пола.
Амалия скептически поджала губы:
– Просто понимает, наверное, что за медициной будущее.
Она помолчала и задумчиво произнесла:
– Да и ладно. Какие ваши годы… Гуляйте. Веселитесь. А потом легко кивнула:
– Ну, иди, иди, душа моя, чай пей, а то щеки с мороза так и пламенеют. Не заболей, смотри!
Дочь, бросив вязаный шарф на диван, пошла на кухню, где Люся по-прежнему убирала осколки, громко двигая стулья и громыхая ведром с водой. Амалия, глядя ей вслед, глубоко задумалась.
Вот и выросла дочь….
Совсем взрослая стала. Красавица. Но даже не это казалось женщине главным в ее девочке. Было в этой девушке что-то бесконечно трогательное и милое, наивное и чистое.
Мать вздохнула… Надо же!
Как быстро растут дети. Как поспешно взрослеют!
Словно специально торопятся оставить самые лучшие, безмятежные и счастливые годы детства позади!
Амалия, погрустнев, окунулась в былое.
А как плохо все у них начиналось…
Ужасно! Как безнадежно и жестко звучали слова докторов. Хлестко, резко и, как всегда, окончательно. Как бесконечно было ее женское горе!
Нахмурившись, женщина выпрямилась в кресле и недовольно тряхнула головой, будто запрещая себе думать о том, о чем теперь помнить никому не полагалось.
Но мыслям ведь не прикажешь…
Так всегда и бывает: хитрющая память, проснувшись, вовсю старается подсунуть тебе именно то, что ты стремишься забыть раз и навсегда. И тогда, окунаясь в бездонный ее омут, ты, боясь утонуть в ужасных воспоминаниях, отчаянно отбиваешься от тянущих на дно мыслей и стремительно выныриваешь в день сегодняшний, где все светло и прозрачно.
Где уютно и беззаботно.
И продолжаешь жить… И продолжаешь упорно врать себе, что-ничего не помнишь, что живешь настоящим, и, засыпая по ночам, лишь усердно молишься, страстно прося небесные силы об одном… Умоляешь, чтобы призраки прошлого исчезли, чтобы они никогда не нарушали нынешний светлый покой и обретенную семьей долгожданную гармонию.
Амалия тяжело вздохнула.
Ну, что ж… Не важно, что осталось в прошлом.