Свет в ее глазах - стр. 1

Тот, кто всегда правдив – все равно солжет. Тот, кто обещал не предавать – все равно предаст. Тот, кто говорил, что никогда не обидит – разбил мое сердце.

Я привыкла планировать. В детстве я расставляла своих кукол в определенном порядке, каждая тетрадка и даже ручка имела свое место. Меня пугала мысль о том, что книга лежит не там, где ей предназначалось. Я даже лечь спать не могла, не наведя порядок в своих вещах. Так сильно меня страшил хаос.

Меня пугает неизвестность, меня пугает неподготовленность, меня пугает спонтанность. Если бы можно было жить по сценарию, я бы делала это.

Хорошо когда действия, поступки и мысли заранее прописаны. Нужно просто следовать этому плану. Так знаешь, когда будешь счастлив, когда будешь зол, когда расстроишься и проведешь всю ночь в постели, заливаясь слезами.

Так, будешь знать. Когда тебя обманут, да что там, даже об обмане будешь знать заранее.

Если бы жизнь была сценарием, можно было бы изменить его, перенаправить, выбрать для себя другую концовку. Переписать события, сделать так, чтобы я никогда не встречалась с некоторыми людьми.

Я пришла бы в кафе на полчаса позже, спокойно выпила бы свой кофе, доделала проект и побежала бы на работу. В тот злополучный вечер, я выбрала бы другой клуб, где находились бы совсем другие люди, и просто повеселилась бы с подругой, не обращая внимания ни на кого в округе. Я никогда не стала бы принимать заказ у капризного столика и избежала бы неприятного разговора с посетителем. Я все изменила бы. Жаль, что это невозможно.

Мы можем спланировать лишь малую, ничтожную часть жизни, вроде того, куда нам пойти учиться после окончания школы или в какой город мы переедем, когда получим свою Гарвардскую степень, но даже в этом мы бессильны. Человек едва ли может контролировать свои покупки, я не говорю уже о чем-то масштабном, вроде чувств. Мы не властны над судьбой, над будущим, даже над своим настоящим мы не властны.

Любовь одна из тех вещей, которыми невозможно управлять. Она врывается в нашу жизнь и подчиняет нас себе, заставляет становиться заложником своих чувств и эмоций.

Если бы я знала, что мою жизнь перевернет один мужчина, если бы я знала, что влюблюсь в того в кого запрещено было влюбляться, попыталась бы я все изменить?

– Скажи, богатая разбалованная девочка не знала чем себя развлечь и решила поиграть? – спросил он, так и не дождавшись ответов на свои предыдущие вопросы.

– Так же как и богатый мальчик, – процедила я.

Его непонимающий взгляд скользнул по моему лицу. Меня прорывало на смех от этого искреннего удивления.

Хреновый из тебя актер, Блейк.

– О чем ты? – спросил он.

– Не прикидывайся идиотом. Тебе это не идет. Я знаю, что ты поспорил на меня.

– Джоанна, добрый вечер, – лучезарно улыбнулась мне Фелиция.

Я не обернулась, мое лицо выглядело ужасно: опухшие красные глаза, потекший макияж, и наверняка тени разочарования и грусти, отразившиеся на нем.

– Добрый вечер, – отозвалась я, проворачивая ключ в замочной скважине.

– Что? Я не спорил, Джоанна! – он чертыхнулся. – Селеста.

– Хвати врать! – грубо бросила я. – Не нужно больше притворяться, я знаю о том, что ты просто решил «проучить строптивую официантку».

Я ощущала себя выжатой и пустой, хотела бы я разреветься или горько рассмеяться, но ощущала внутри лишь холод и лед.

– Все было не так, – покачал головой он.

– Джоанна, все хорошо? – спросила сиделка миссис Скотт.

Я невесело улыбнулась.

Нет. Все просто ужасно.

Я чувствовала странную тупую боль в груди и надеялась, что уже завтра утром она прекратится.

– Да, немного приболела, – слабо отозвалась я. Мой голос срывался, хриплый и тихий, он был пропитан моей болью. – Не хочу вас заражать.

Ключ остановился.

– Бедная девочка, что-то серьезное? – спросила она.

Кажется, разбитое сердце.

Врач не требуется, потому что не поможет. Никто не поможет.

– Нет, обычная простуда.

– Да, мы стоим друг друга, – кивнул он. Любимые некогда губы зависли в сантиметре от моих, будто Блейк хотел поцеловать меня. – Одри не солгала тебе. Это был просто спор, ты стоила сто долларов Джоанна, такова твоя цена.