Свет упавшей звезды - стр. 28
От переживаний поднялась температура. Я плохо помнила, что произошло. Проснулась я в сарае, в обнимку с собаками – как мне сказали, я весь вечер не отпускала их от себя. И не позволяла подойти никому из деревенских – они пытались вернуть меня в дом.
А потом все вернулось в прежнюю колею. Вокруг меня постоянно крутились дети – их привлекали собаки и все, что с ними связано. У самых смышленых рот не закрывался – они язык о зубы оббили, задавая вопросы. Я старалась отвечать, в меру своих способностей к пониманию местной речи. И вскоре поняла, что просто-напросто веду «кружок юного кинолога».
Детей интересовало все: почему я так, а не иначе кормлю собак, почему Нюта приносит утку, а Даша нет… Отчего охраняет только Даша… А почему они такие разные? Пришлось рассказать о породах и их предназначении, о стандартах, о характере, даже немного о центральной нервной системе… И очень много о физиологии.
Заодно и о местных собаках узнала. В этом мире «друзья человека» занимали очень низкое положение. Даже ниже свиней. В основном, держали их на цепи, чтобы лаяли, когда чужаки приходят, а в голодный год могли и в котел пустить. Та же участь ждала и охотничьих собак, которых ценили не намного выше простых дворняг. Им в обязанность вменялось помочь загнать зверя – оленя или кабана… А если кого и ранили, мясом, даже собачьим, здесь не разбрасывались.
С той поры я стала внимательнее смотреть, что именно готовят на кухне. И снова начала бояться за своих девчонок: зима – время голодное, все могло случиться.
Соно заметила мою тревогу. И после серьезного разговора дала указание на кухне – мне собачьего мяса не давать. Да и вообще ничего, на нем приготовленного. А насчет моих девчонок заверила, что они – последние, кого съедят в деревне. Как будто от этого стало легче!
А с детьми стал прибегать ко мне щенок. Голенастый, темно-палевый, с коричневой маской. Уши-лопушки, привставшие на хрящах, смешно мотались, когда он склонял голову то вправо, то влево, прислушиваясь к человеческой речи.
Как я поняла, малыш не принадлежал никому конкретно – остался один из помета и прибился к детям, которые подкармливали его остатками от собственных обедов. Стать бездомной бродяжкой у собаки шанса не было – зимой подъедали все, что можно. А для меня этот малыш был прежде всего шансом спасти собственных собак. Да, жестоко, но менять традиции этого мира я не собиралась. Хоть и жалко было щенка, доверчиво глядящего на меня наивными янтарными глазками, а судьбу его уже предрешили.
Но пес придерживался другого мнения. Практически все время, когда я его видела, он что-то таскал в пасти – тряпку, палку, кусок кожи… Апортировка доставляла ему такое удовольствие, что я сдалась.