Свет - стр. 17
– Ничего, – пожимаю я плечами.
– Угу, – говорит мама и стряхивает с моего плеча синюю пыль. – Значит, ты не сидел на дереве и не играл опять с птицами?
Я хмуро смотрю на маму.
– Я не играл. Это детские забавы. Я наблюдал.
У мамы подергиваются губы.
– Разумеется, – говорит она и смотрит вниз зелеными глазами. – А где твои ботинки?
Снова пожимаю плечами.
– С ними сложнее забираться на дерево. Я не надел их, потому что не хотел упасть.
Она качает головой и опускается передо мной на колени, на ее лице уже нет того сурового выражения.
– Что ж, я бы не пережила, если бы ты упал. Как поживают птицы?
– Хорошо, – заверяю ее я, снова сгорая от нетерпения понаблюдать за пернатыми друзьями, поскольку мама уже не сердится. – Там в гнезде сидит птенец, но, думаю, его мама уже улетела, поэтому я хочу научить его летать.
Мама улыбается, и вокруг ее зеленых глаз появляются морщинки.
– Если кому-то это и по силам, то только тебе. Ты всегда умел находить с ними общий язык.
Мама поднимает руку и проводит пальцами по моим волосам, но я отдергиваю голову и приглаживаю их.
– Я их уже расчесал.
Она смеется и поправляет мой поднятый воротник.
– Хорошо. Время ужина.
Я отдергиваю руку, когда мама снова тянется к моей руке.
– Я больше не могу держаться за руки. Мне же восемь, – напоминаю я.
– О, верно. Конечно, – говорит мама и еле заметно ухмыляется. – Наверное, мне просто грустно, что я давно не держала за руку сына.
Я не хочу ее расстраивать. И речь не о том, что мне не хочется держать ее за руку – просто так делают только маленькие дети.
– Ты можешь держать за руку Райатта, – говорю я. – Ему всего три года, так что он не будет против.
Она нежно похлопывает меня по щеке.
– Замечательная мысль.
Мы уходим из рощи деревьев, идем мимо поилки для птиц и остроконечных кустарников. Я смотрю на поместье у подножия склона, но не хочу заходить в дом. Лучше бы я остался здесь, с травой и птицами.
На самом деле с самим домом-то все в порядке. У нас сорок три комнаты, целая куча дорогих украшений и много слуг. Ни у одной другой семьи в городе нет такого большого дома, как у нас, и такого количества лошадей.
Но я его ненавижу. Лучше бы я жил в небольшом домике, как в центре города. Потому что тогда мне бы не пришлось жить здесь. С ним.
Мы почти миновали сад и дошли до черного хода, когда в дверном проеме вдруг появляется фигура. Я резко останавливаюсь, и моя мать тоже замирает. В дверях стоит отец, его красная рубашка без единой складочки застегнута на пуговицы до самой шеи. Голова у него лысая, а на лице густая каштановая борода. Он уже раздраженно поджимает губы. Привычная картинка, когда рядом я.