Свет мой, зеркальце... уймись! - стр. 17
Я припомнила нашу “елочку” в общежитии.
Ну… или, по крайней мере, креативная.
А потом… я так и не поняла, что произошло. Но зеркало передо мной вдруг начало таять. Точнее… будто впитываться в стену. Судя по озадаченному лицу принца, он наблюдал то же самое.
Особенно озадаченным оно стало казаться, когда сквозь него проступили полосочки на обоях. А потом зеркала и вовсе не стало.
Я ощупала стену – гладкая… никаких следов.
Из мыслей меня выдернул истошный женский визг. И следом – громкое и неприличное проклятие голосом моего брата.
Забыв обо всем, я выскочила в коридор.
Из-за двери ванной доносился шум воды и сдавленные ругательства.
– Прикройтесь немедленно!! – голос принцессы Фифы раздался оттуда же.
…Или не намудрила?
Хотя… айтишник и магичка – тоже тот еще вариант!
8. 7. Макс
Вообще-то я собирался еще предложить Дашке чаю. Для таких потрясений пригодилось бы чего покрепче, но вот чего не держу в доме, того не держу.
Зайдя на кухню, поставил чайник, приготовил заварник. Заглянул в холодильник. Ну… думаю, к чаю Дашка себе что-нибудь найдет, она у меня неплохо ориентируется.
Вести разговоры ни с придурошным принцем, ни с его истеричной сестренкой у меня ни малейшего желания не было. А вот Дашку сейчас наверняка оттуда за уши не оттащишь – ей стало интересно, я видел. А когда ей что-то интересно, тут уж, что называется, весь мир подождет.
Чайник, вскипев, щелкнул, и я налил кипятка в заварник, а затем накрыл его сверху полотенцем. В общем, дальше Дашка сама разберется. Свой долг хозяина считаю выполненным. Теперь – в душ и спать…
Спокойно принять душ оказалось не судьба. Потому что стоило мне раздеться и встать под горячую воду, как прямо в ухо мне кто-то завизжал – да так, что у меня чуть барабанные перепонки не вылетели.
Пошатнувшись, я едва не поскользнулся в ванне – и резко обернулся.
На противоположной стене ванной, прямо на гладком кафеле висело проклятое зеркало.
А в зеркале отражалась принцесса Фифа. И визжала.
Каюсь, в тот момент мне было глубоко плевать, что там скажет о моем воспитании Фифа, ее братец и даже моя сестренка, при которой я никогда не ругался. В этот раз я выругался громко, витиевато и заковыристо.
Неожиданно помогло – принцесса тут же захлопнула рот. Впрочем, ненадолго.
– Прикройтесь немедленно! – потребовала она.
А потом вдруг нервно обернулась.
За мгновение я успел заметить, что на этот раз она не в своей спальне – это было что-то среднее между жилой комнатой и мастерской художника, заставленной мольбертами и набросками. Впрочем, диван, и довольно широкий, там тоже имелся.