Свет, который мы потеряли - стр. 22
Галакто сидит у себя во дворике, обхватив голову руками. Входит Электра.
Электра. Что случилось, Галакто? Ты выглядишь расстроенным.
Галакто. Папа хочет, чтобы я играл в старбол, а я старбол терпеть не могу!
Электра. А он это знает?
Галакто. Я боюсь ему говорить. Вдруг папа больше не захочет быть моим папой, если узнает, что я не люблю старбол так, как любит он?
Электра. Моему папе тоже нравится старбол, а мне нет, поэтому вместе мы с ним играем во что-нибудь другое. А ты составь списочек, что вам с папой обоим нравится, а?
Галакто. Думаешь, поможет? И я больше не буду играть в противный старбол?
Электра. Думаю, попробовать стоит.
Галакто. Ладно!
– Может, пусть лучше Электра любит старбол, а ее отец нет, как думаешь? – спросила я, когда мы закончили чтение. – Ну, чтобы сломать гендерный стереотип, понимаешь? Стоит предложить?
– Отличная идея! – воскликнул ты, глядя на меня на секунду дольше обычного.
И в эту минуту мне показалось, что тебе по душе не только моя идея, но и каждая грань моей личности.
Я сделала на сценарии пометки, потом перечитала еще раз про себя.
– А как думаешь, может, Электре стоит рассказать, что они с отцом любят делать вместе? Может, диалог станет от этого… крепче?
На этот раз ты не ответил, и я заглянула тебе в лицо. Ты пристально смотрел на голубя, воркующего на пожарной лестнице.
– Боюсь, я постепенно превращаюсь в него, – проговорил ты.
Я опустила распечатку сценария:
– В кого?
Звучит нелепо, но я подумала, будто ты говоришь о голубе.
Ты потер пальцами подбородок:
– В папашу своего. Что буду мечтать, к чему-то стремиться, но у меня ничего не выйдет. Это испоганит мне душу, я разозлюсь на весь мир и всем, кто окажется рядом, принесу только горе.
– А о чем ты мечтаешь? – спросила я. – О чем-то новеньком?
– Ты знаешь, кто такой Стив Маккарри?
Я помотала головой, а ты схватил с пола мой ноутбук, застучал по клавишам и повернул компьютер экраном ко мне. Я увидела обложку журнала «Нэшнл джиографик» и на ней – фотографию какой-то девицы. На голове платок, глаза зеленющие, обалдеть можно. Выражение лица испуганное, затравленное.
– Это его фотография, – сказал ты. – Сегодня на занятиях мы рассматривали его работы, и мне был понятен их смысл. Я чувствовал его всем сердцем, всей душой, всем, чем только можно. Вот так и я хочу снимать. Должен, понимаешь?
Глаза твои пылали, такого огня я в них прежде не видела.
– Я понял, что, если хочу делать что-то хорошо, по-настоящему хорошо, как ты сейчас стараешься делать в этом вашем шоу, мне надо уехать из Нью-Йорка. В другом месте я со своим фотоаппаратом способен сделать гораздо больше.