Свадьба - стр. 79
– Но это неправильно, Вы должны заявить, что живы!
– И как Вы себе это представляете, сэр? – принцесса поднялась и, кривляясь, сделала галантные реверансы, пропищав тоненьким голоском: – Прийти в Виндзор и сказать: «Ваше Величество, меня тут случайно похитил один разбойник. Но он уже раскаивается, всё хорошо, я дома». Так, что ли?
Выпрямилась. Радужка бушует, словно море в 12 баллов.
– Что же нам остаётся? – развёл руками атаман.
Под ложечкой заныло. Ирена отошла к проёму окна и после непродолжительного молчания, которое, вероятно, показалось атаману вечностью, гробовым голосом промолвила:
– Несколько дней назад Вы пытались сказать мне, что любите меня, не так ли?
У Кеннеди оборвалось сердце.
– Пытались? – громче переспросила принцесса, лишь на миг повернув голову, и голос её прозвучал так властно, что атаману больше не потребовалось никаких доказательств: перед ним леди королевской крови.
– Я не имею такого права…
– Разумеется, никто в этой стране такого права не имеет, – усмехнулась девушка, продолжая рассматривать двор за окном. – Но я же вижу, что любите. Вашу страсть я заметила давно.
За её спиной глухо прозвучали слова разбойника:
– Это правда. С самого первого дня.
– Значит, сегодня я исправлю ошибку Судьбы и изменю ход событий истории.
Кеннеди прищурился. Жуткая догадка коснулась его души, и он тут же поспешил прогнать мысли прочь. Но следующие слова Ирены, произнесённые всё тем же гробовым голосом, разрезавшим августовский воздух, набатом отозвались в его груди:
– Зови священника, Джон Кеннеди. Я стану твоей женой и отрекусь от трона.
– Но… Так нельзя… Я не достоин этого…
Наследница резко обернулась:
– А я и не говорила, что ты этого достоин. Но не спорь со мной. Я ещё принцесса Уэльская, а не леди Кеннеди. И моё слово имеет вес для тебя, если ты дворянин.
Чёрный Джон отвесил поклон и вышел прочь. Ирене в этот миг показалось, что она подписала себе смертный приговор.
– Что она сказала? – поспешил поинтересоваться Токкинс, едва увидел спускающегося с лестницы атамана.
– Джимми, найди неболтливого священника, – ответил Чёрный Джон, в то время как глаза его забегали по коридору.
– Священника? Уж не отпевать ли кого придётся?
– Нет. Венчать.
Токкинс присвистнул и молча покинул Линкольн.
Атаман сделал несколько кругов по замку и вновь пошёл в спальню. Его добровольная пленница сидела на кровати и бессмысленно смотрела в окно, за которым с её места ровным счётом ничего, кроме неба, и видно-то не было.
– Я отправил Джима за пастором, – едва слышно произнёс Чёрный Джон и положил шляпу на комод.