Суждено выжить - стр. 61
Когда мы остались вчетвером, Голубев сказал: «Поступил приказ оставить Ригу. Идет полным ходом эвакуация семей военнослужащих, госпиталей. Вывозят все с аэродромов и заводов, а также другие ценности. Сейчас из штаба армии звонили, просили оказать помощь. По Московской улице латыши никого не пропускают. Бьют из десятка домов пулеметы и автоматы. Войска НКВД заняты эвакуацией. Товарищ Котриков и Кошкин, из людей, которых вы взяли в батальоне у Максимова, организуйте роту автоматчиков при штабе бригады. Командиром роты назначаю вас, товарищ Котриков. Вашим заместителем будет Кошкин. Людьми пополним. Так, начальник штаба?» «Так!» – послышался ответ начальника штаба. «Наши сегодня утром прорвали оборону немцев к востоку от Риги. Плацдарм расширен. Для эвакуации путь пока свободен по железной дороге и по шоссе. Товарищ Котриков, надо освободить Московскую улицу от мятежников. Туда послана рота моряков. Ведите и вы своих ребят на помощь морякам. Но долго не задерживайтесь».
«Выгоним, товарищ полковник, хозяев Риги, как они себя называют, с Московской улицы», – сказал Кошкин.
«Правильно, товарищ Кошкин, – поддержал начальник штаба. – Приступайте к операции». В это время вошел командир батальона Максимов. «Товарищ полковник, разрешите к вам обратиться?» – доложил Максимов. «Пожалуйста», – послышался ответ Голубева. «Товарищ полковник, вы у меня забрали людей, притом самых лучших, а я с чем останусь?» «Не возмущайся, Максимов. Сегодня же твой батальон будет пополнен».
Голубев не обманул нас с Кошкиным, пополнил нас еще двумя взводами и тремя офицерами. Рота вышла на боевое задание. Все были вооружены немецкими автоматами и нашими гранатами. В напутствие Голубев несколько раз повторил: «Ребята, берегите людей и берегите сами себя. Жизнь дана вам одна. Другой не будет».
Глава седьмая
В городе вся контра бунтовала, как растревоженное осиное гнездо. Старики, дети, даже женщины, вооруженные немецкими винтовками и автоматами, стреляли в нас не только на Московской улице. Стреляли в переулках, на больших и малых улицах, стреляли из подворотен, домов, церквей, даже из клубов и театров. Нашу армию жалили со всех сторон. Позднее, когда город захватили фашисты, в колонны наших военнопленных кидали кирпичами и камнями, выливали на нас помои.
Мы выполняли задание, шли на Московскую улицу. Нас снова провожал тот же латыш, но уже без пацана. На улицах, в переулках, во дворах домов лежали наши убитые, в покрытых пылью защитных гимнастерках и тельняшках. Шла не война, а безжалостная казнь из-за угла.