Суворовский алый погон - стр. 15

– Пойдём, посидим, а то, гляжу, замёрзла.

Он и не надеялся, что Лариса согласится, но она спросила:

– А как я туда заберусь? Упаду же.

Но он ловко подвёл катер к мосткам, помог ей перебраться на небольшую палубу и пройти на корму. Открыл ключом дверь, и они спустились в салон, в котором, как в купе, а если точнее и понятнее для сельской местности, как в грузовом варианте автомобиля ГАЗ-69, были по сторонам две лавочки. А впереди, так же, как в машине, слева – руль, а справа – сиденье для пассажира. Он усадил Ларису на одну из лавочек и затворил за собой дверцы. Они остались совсем одни, они были совсем рядом, и он слышал её учащённое дыхание. С минуту он сидел молча. Молчала и она, решившаяся на такой вот весьма смелый для девочки шаг к неведомому. Приблизился к ней, притянул к себе, пытаясь найти своими губами её губки. В салоне было очень темно, и найти их можно было лишь на ощупь, определив их близость по теплоте её дыхания.

Прикосновение оказалось неожиданным и оттого ещё более завораживающим. Поцелуй не получился. Николай просто ткнулся губами в плотно сжатые девичьи губы и испуганно отстранился, ожидая её возмущения. Но возмущения не последовало.

– А ты умеешь целоваться? – шёпотом спросила она.

– Умею, – сказал он, вспомнив, как сиживал со своей соседкой по дому в Калинине Танечкой в скверике за Речным вокзалом и как они оба прокладывали себе ещё неизведанный ими путь к самым первым в жизни поцелуям. Теперь он казался себе уже опытным в таких вопросах, а потому прошептал:

– Я тебя научу. Хочешь?

Она не сказала «нет», но, естественно, не могла сказать «да». Он этих тонкостей не знал, а потому некоторое время ждал ответа.

– А где ты научился?

Отвечать на такой вопрос не хотелось, и чтобы не отвечать, он снова притянул к себе Ларису и на этот раз уже быстрее и увереннее нашёл её губки. Они были всё также плотно сжаты, но ему удалось язычком развести их.

– Так целуются? – спросила она, отстранившись.

– Так, – сказал он и снова прильнул к её губам.

Она держалась уже более раскованно. Почувствовав это, он положил её на спину, навалился, не встречая сопротивления этим своим действиям, но лишь попробовал опустить руку к её коленям, как почувствовал протест и оставил эти попытки, довольствуясь достигнутым, которое и так уж превзошло всего его ожидания. Да, это были всего лишь «сладкие томления юного осла», столь точно упомянутые Генрихом Гейне, а вернее конечно же переводчиком известного стихотворения, ибо лишь перевод на русский язык делает европейскую эрзац-поэзию поэзией высокого стиля.