Суперпрочность - стр. 3
Янке с её «лишней каплей» везло всё же больше: утром она обычно не помнила ничегошеньки, недоумевала, как оказалась в постели незнакомого мужчины, с удивлением слушала рассказы подруг о своих очередных похождениях и, удаляя совместные селфи, с ужасом восклицала: «Фу, какой урод! Как я могла на такого вообще повестись?» Изабель же помнила. Всё. Всегда. Независимо от количества «лишних капель». Каждую букву, каждое сказанное слово, каждый порыв бежать куда-то и кому-то что-то доказывать, и от воспоминаний о наглой, своенравной и принципиальной рыжей девице с полным ртом веских аргументов её потом долго кидало в краску. В некоторые заведения после девичников их больше не пускали, потому что Белка устраивала в них ревизию санитарных норм; гаишникам, остановившим их такси, читала лекции о вреде взяток; девицам в туалетах делала выволочку за дурь; в караоке отговаривала петь тех, у кого нет слуха; до рассвета собирала на улице мусор, брошенный мимо урн, – в общем, вела себя совершенно неподобающе клубной девушке. Вот и теперь, обхватив голову руками, вспоминала она вчерашние свои приключения и ужасалась содеянному.
Конечно же, ночью в клубе девчонки не бросили её одну без присмотра и заботы. За соседним столиком проводили время две бабули – два божьих одуванчика. Старушки с удовольствием поглядывали на молодёжь, улыбались и вели о чём-то неспешный разговор, потягивая шампанское. Бель заметила их заинтересованные взгляды, и старушки радушно пригласили её к себе за столик, прямо с петицией.
– Какое вы чудесное дитя, ей-богу! Ангел во плоти! Даже в гневе своём вы прекраснейшее из земных созданий! – похвалила её белая, как снег, пухленькая старушка в идеального кроя светло-бежевом костюме и белоснежной, похожей на облако, блузе. Пила эта бабушка сладкое шампанское, а после глотка отправляла в рот маленькую шоколадную конфету или оливку. Голос у неё был тёплый и добрый, и сама она была очень аккуратная и притягательная, но на удивление – ни одного украшения! Ни серёжек, ни колечка, ни кулона, которые обычно так любят бабушки.
– Ну, до ангела ей, как я понимаю, ещё лет шестьдесят, а точнее шестьдесят два. А пока вполне себе человек, – отозвалась вторая старушка. Была она полной противоположностью сотрапезницы: с чёрными как смоль волосами, худая, облачённая в чёрный костюм и стального цвета водолазку под горло. Пила шампанское экстра драй, долго смаковала глоток, а потом заедала маленьким кусочком киви или маслиной. Голос у неё был такой же стальной, как водолазка, руки украшены крупными перстями, в ушах – тяжёлые, тонкой работы серьги в форме драконов с горящими зелёными глазищами, а на шее – огромный кулон в виде пуделя.